Александр Громов - Властелин пустоты

— Нет.

— Не хочешь жить?

— Хочу, — сказал Фрон. — Теперь я хорошо знаю, чего хочу. Жить я хочу, это точно.

— А чего ты тогда не хочешь?

— Может быть, не хочу, чтобы через тысячу лет у людей и тут появились люди разной ценности…

— Дурак! — беззаботно буркнул Умнейший. — Ты думаешь, обязательно случится так? А если нет?

— Ты же знаешь, что так и будет, — возразил Фрон.

— Дурак и есть.

— Я знаю.

— Счастливое и немного сонное общество, — продолжал Умнейший. — Таким оно было, ты его уже не увидел. Общество, не менявшееся тысячу лет, прекрасные люди, с которыми мне, кретину, было тошно… Между прочим, самому лучшему социуму, не испытывающему время от времени потрясений, грозит банальное вырождение. Так я считал, так и сейчас считаю. Смешно — когда-то мне хотелось быть тем человеком, который разбудит этот мир… И вот на головы этим-то счастливцам начинают сыпаться автоном-очистители, и люди поначалу озабочены нелепым вопросом: за что и почему их убивают?

— А потом они делают единственно возможное…

— Фарс, — сказал Умнейший. — Просто-напросто фарс о растворении мира. Когда горит одежда на теле, никто не думает о забытой в доме кошке. А я ведь знал, что этот фарс наступит, и мечтал до него дожить, глупец.

— Не фарс, — отозвался Фрон. — Трагедия. Впрочем, у нас одно другому не мешает. Надо бы подсказать Кирейну — хорошая тема.

— Кирейн такого не напишет. Он вообще уже ничего не напишет и ни на что не годен, — Умнейший усмехнулся и покачал головой. — А знаешь, последнее время я пытаюсь уверить себя в том, что лишь приблизил то, что и без меня должно было случиться рано или поздно. Будто бы я лишь ускорил естественные процессы, не более. Но иногда я думаю, что здесь все могло бы сложиться иначе… не будь очистки, не будь меня… Ты понимаешь?

— Что толку об этом думать? — вздохнул Фрон.

— Да? А я вот думаю.

Старик ударил желтым жилковатым кулаком в скалу, ударил еще раз и еще.

— Но почему?! — закричал он. — Почему люди устроены так, что в критической ситуации единственным шансом спастись для них является вот ЭТО? Почему?!.

Фрон не ответил, да Умнейший и не ждал ответа.

Легкий, похожий на стрекозу аппарат, весь опутанный растяжками, будто паутиной, упал в ущелье с неба и завис, примериваясь, над скальным уступом, взметнул пыль вращающимся над прозрачной кабиной винтом. Колонна на дне ущелья распалась было, но тут же собралась и потекла дальше. Видно было, как крошечные человечки задирают головы.

— Ого, — равнодушно проронил Умнейший, придерживая шляпу. — Это уже что-то новенькое.

Паутинная стрекоза приземлилась на край скального уступа. Из нее легко выпрыгнул человек. Второй, оставшийся в кабине геликоптера, по знаку первого уменьшил обороты ротора.

— Стыдно сказать, но я горжусь им, — пробормотал Умнейший, заслоняясь от пыли. — Не халтура. А ведь пришлось брать то, что было под рукой…

— Прощайте! — взволнованно произнес Леон. — Спасибо вам за все. Я увожу свой народ под землю. Мы научимся там жить. Мы построим под землей новые заводы, рудники, города… Мы уничтожим зверопоклонников и пополним наши ряды новыми братьями. Мы будем ковать оружие, много оружия. Очень скоро мы наделаем новых железных зверей, намного смертоноснее и многочисленнее старых. Придет день, когда мы снова выйдем на поверхность как хозяева, и Простор станет нашим навеки…

— Кхм, — проронил Умнейший.

Леон нахмурился.

— Ты мне не веришь, старик?

— Отчего же, — возразил Умнейший. — Верю. Так и будет, хотя и не сразу.

— Это по-прежнему только начало.

— Я знаю. Но не думаю, что мне захочется досмотреть до конца.

— Конца не будет. Когда-нибудь мы точно так же очистим их Землю… И будем на ней жить. Жаль, правда, что это выпадет уже не мне.

— Жаль…

— Хочешь уйти с нами, старик? Еще не поздно.

Умнейший поглядел из-под руки туда, где крошечными точками в небе показались детеныши Зверя.

— Нет. Я останусь.

— Есть ли у тебя просьбы? Я выполню.

— Только одна. Постарайся сделать так, чтобы люди забыли мое имя.

Леон покачал головой.

— Я могу пообещать это тебе, старик. Но я не хочу…

— Попытайся пересилить себя. Я уверен, ты сможешь. А теперь — прощай!

— Прощай! Прощайте оба! Памфил, поднимай.

Леон махнул рукой. Паутинная стрекоза, стреляя мотором, взмыла в воздух и пошла, раскачиваясь, вдоль скальной стены — туда, где пылила, уходя в гору, голова гигантской движущейся колонны и чернел расширенный взрывом готический зев пещеры.