Кристофер Прист: Приговор в двоичном коде

Под конец двенадцатичасовой смены они суммировали полученную информацию и составляли общую программу. Затем ее по прямому каналу передавали в огромный аналоговый компьютер министерства обороны в Эльмире.

Рабочий цикл повторялся. Примерно раз в десять дней их компьютер выключали для технического обслуживания, и тогда для заключенных наступал, если можно так выразиться, отдых.

Как-то в один из таких перерывов на техническое. обслуживание Туратски уловил микроимпульсы минимальной мощности, с помощью которых переговаривались Хэнк и четверо других заключенных. Он схватывал лишь обрывки их разговора.

Позднее Хэнк сказал ему:

- Джо, мы задумали коллективный побег.

- Думаешь, отсюда можно выбраться?

- Есть тут один новичок, - вступил в разговор старый заключенный по фамилии Константайн. - Похоже, он знает, как отыскать выход. Рассказывает, что до ареста работал с компьютерами… Верно я говорю, парень? - спросил он новичка.

Туратски ощутил новый, совершенно незнакомый ему микроимпульс, который сообщил:

- Да. Мы помещены сюда для спецобработки, которую они называют «исправительной терапией». Мы постоянно перерабатываем огромное количество информации, верно? И…

Договорить ему не удалось. Входной контур внезапно нагрелся, и в их ферритовые сердечники устремились двоичные импульсы.

Но слова новичка, хотя их не дали дослушать до конца, заставили Туратски задуматься. Он постарался накопить в сердечнике как можно больше импульсов и попытался определить основное направление рассуждении этого человека.

Информация поступала к ним каждый день, но что они с ней делали? Примерно так же действует человек, который собирает в ведро дождевую воду, а затем выплескивает ее в реку.

Ну а если часть ее сохранить для себя?

Уточним: если утаить часть информации?

Во время очередного перерыва для отдыха Туратски взял на себя инициативу и напрямую обратился к товарищам по несчастью.

Хэнк отнесся к этому откровенно скептически.

- Ты предлагаешь придержать часть информации? - спросил он. - Но какой в том смысл? Для чего она нам может сгодиться?

Заключенные, находившиеся поблизости, рассмеялись.

- Но должен же быть какой-то выход! - возразил Туратски. - Иначе зачем бы они подвергали консервации наши тела? Уже один этот факт указывает на то, что они понимают: рано или поздно им придется нас отсюда выпустить.

- Вовсе не обязательно, - сказал Константайн. - А что если это только уловка?

- Может быть. Но это не обычный исправительный дом. Нас сюда поместили для перевоспитания. Информация, которая постоянно поступает к нам, может использоваться не только в целях обороны. Более вероятно, что это утонченная форма психологического воздействия.

С началом следующей смены Туратски принялся тщательно анализировать входящие импульсы.

Значительная часть информации не годилась для подкрепления его теории. Длиннейший каталог удельных весов различных видов жидкого топлива, детальный математический анализ инерционных факторов в применении к разнообразным видам движущихся частей машин…

Но известная доля информации, как оказалось, подтверждала догадку Туратски.

Один материал суммировал обширные данные о реакции человеческой психики на физические нагрузки. Другой содержал данные о крупных военных расходах правительства. Последний же документ откровенно служил пропагандистским целям и непосредственно относился к делу.

В конце долгой рабочей смены, когда у всех накопилось достаточно информации, Туратски просмотрел данные, собранные другими заключенными. Какой-либо явной тенденции не обнаруживалось, но ведь Туратски собирал все подряд.

Информация накапливалась быстро, и вскоре он уже мог подбирать ее более целенаправленно.

Другие заключенные тоже сопоставляли полученные данные, но многие не имели понятия, ради чего стараются. Только новичок, которого, как потом выяснил Туратски, звали Мэнтон, пользовался своим методом, но даже у него не было четкого понимания того, как использовать информацию.

Однажды Хэнк тихо сказал:

- Послушай, парень, мне кажется, ты зря тратишь время. Этот пропагандистский мусор нам никогда не пригодится…

Туратски промолчал.

Он и сам не был пока уверен, что замысел удастся реализовать.

Где-то в середине смены, принимая, как обычно, информационные импульсы, Туратски вдруг понял, что должен делать.

Входящая информация поступала в ферритовый сердечник в нормальном темпе. Последовательные тренировки приучили его как бы отключаться от потока информации, чтобы сосредоточиться на другом. Туратски сам не понимал, как у него это получалось, но ему удавалось отводить от себя все входящие импульсы. Вокруг ферритового сердечника возникало нечто вроде электронного кокона, причем давление входящего информационного потока уравновешивалось противодействием биоритмов.