Марина Дяченко - Пандем

— А не боитесь, батюшка, так говорить про него?

Георгий посмотрел на него. Витя смутился и отвел глаза:

— Так… Это ведь…

— Мне бояться нечего, — сказал Георгий сухо. — Каков он есть, так и называю.

— А вы говорили, он запретит в церковь ходить, — сказала Ивановна, старейшая прихожанка, никогда не пропускавшая воскресной службы еще при предшественнике Георгия, отце Петре. — А он и не запрещает.

Георгий вздохнул:

— А он хитрый, Ивановна. Запретил бы — люди и смекнули бы сразу… А так — нет.

Игорь, холоcтой мужик лет тридцати, как-то странно улыбнулся; Георгий давно научился читать на лицах это выражение. Так выглядит человек, беседующий с Пандемом.

Он рывком поднялся со скамейки, еще секунда — и он сорвется наконец, выплеснет…

Не сорвался.

— До свидания, Игорь. Здесь не место беседовать с этим…

— Я не нарочно, — сказал Игорь и отступил на шаг. — Но я собирался уже… До свидания, батюшка…

И поспешил к своему велосипеду, прислоненному к ограде. Вот ведь время, все и забыли уже, что это такое — приковывать велосипеды, прятать, сторожить…

Георгию расхотелось разговаривать. Он всегда с удовольствием приходил к ним, иногда ему казалось, что его слова имеют для них значение… И сказанные в церкви, и сказанные здесь, на скамейке за церковной оградой… А сегодня он не мог видеть своих немногочисленных верных прихожан. Не хотел.

— Ну, будьте здоровы, — он поднялся. — Что-то голова болит, пойду…

И тут же понял, что соврал и что его вранье так явно и заметно, как пляжный зонтик посреди голой пустыни.

— Прощайте, — сказал сухо и ушел, не озираясь. Его собственный велосипед ждал у заднего крыльца церкви.

«Георгий…»

«Молчи, сатана».

…Но кто же знал, что тот, о котором знали, что будет дана ему власть, — почему он явился так сильно, так подло, так страшно? Человек слаб… Когда Георгий видел свою мать, еще год назад парализованную, а теперь без устали копающуюся на огороде… Когда он слышал, как она поет (а она пела в молодости, у нее был сильный красивый голос, о котором любили вспоминать все деды в окрестных трех поселках), когда она с подружками, такими же пожилыми и здоровыми, шла погулять в лес, или танцевала на чьем-то семидесятилетии, или…

Человек слаб.

Лучше бы его мать тихо угасала, не в силах поднять руку?

Ох, этот был искушен. Он был богослов. Его хоть сегодня можно было брать преподавателем в семинарию. Да. Но кто сказал, что именно он исцелил мать Георгия? Кто ему поверит? Разве он не может лгать?

Георгий вздохнул, привычно ожидая услышать внутреннее: «Я не лгу тебе, Георгий…» Но не услышал. Видимо, этот отчаялся переубедить его…

Этот — отчаялся?! Неужели Георгий — слабый Георгий — сумеет выдержать такое искушение?

«Георгий…»

— Молчи!

«Я только хотел сказать, что переднее колесо…»

— Молчи, сатана, без тебя знаю! — сквозь зубы проговорил Георгий и потянулся за старым насосом.

Высоко над церковью бесшумно скользнул, не оставляя следа, острый серебряный новолет. Георгий вздрогнул и перекрестился.

Отец Зануды Джо привел в дом женщину!

Прежде все его бабы были потаскухи. Да и какая дурная согласится иметь дело с безбашенным алкоголиком?

А эта баба! Отец егозил вокруг нее и чуть не патокой обмазывал. Зануда Джо плюнул, вылез в окно на соседнюю крышу и ушел искать приключений.

С тех пор как травка перестала быть травкой, друзья перестали быть друзьями и пиво перестало быть пивом, Зануда Джо не находил таких приключений, которые можно было бы потом вспомнить. Один только раз ему удалось напугать какую-то телку, сбросив с крыши кирпич. Кирпич разбился прямо перед телкиным носом, но та почти сразу перестала визжать. Наверное, Пандем сказал ей, что это Джо сбросил кирпич. И что он все равно не мог попасть. И точно ведь — не мог…

Раньше они ходили шоблой, и прохожие быстренько сворачивали с их пути. Они ловили ребят из чужих кварталов и чистили им рыла. Они воровали мотоциклы, а однажды Крис угнал грузовик. Правда, потом бросил… И где теперь Крис?

Их шобла расползлась кто куда. Джо остался один, он хранил старый арсенал, спрятанный в углу гаража под тряпками, иногда приходил туда, чтобы почистить пушку, которую Крис когда-то спер у старшего брата. Но пушки, как их ни чисть, теперь вообще не стреляют… Джо хранил ее просто на память.

А вот заточенные прутья и кастеты, залитые свинцом, могли бы пригодиться. Если бы только, если бы…