Марина Дяченко - Пандем

Юлька молчала. Она ждала чего угодно, но не столь дикого поворота событий.

— Собственно, это все, — сообщила Виктория Викторовна после небольшой паузы. — Где ты будешь учиться и по какой программе, когда у тебя будет практика и когда экзамен — вы решите с Пандемом, я в этом все равно ничего не понимаю… По-моему, эти вживленные волоски уродуют тебя. Подумай о новой прическе.

— Погоди, — медленно сказала Юлька. — Я все думаю, ты шутишь или как? Я, стало быть, уже не свободная личность? Не член общества? Почему ты мне указываешь, что делать? И почему это я должна тебя слушать? И почему мой статус «без Пандема»…

— Я твоя мать! — резко сказала Виктория Викторовна, и глаза ее сделались нехорошего стального цвета. — А ты — ребенок. И останешься ребенком, пока не сдашь инициационный тест.

— С каких это пор… — начала Юлька. И вдруг поняла.

Ее приятель Панчо, четырнадцатилетний весельчак, который одно время вызывал у нее очень теплые чувства, куда-то пропал неделю назад. Ходили смутные слухи о том, что он оставил статус беспандемного. А еще пару дней назад из их компании исчезли, не прощаясь, две лихие девчонки…

— Это война, — сказала Юлька сквозь зубы. — Дядя Пан развернул против нас войну. Я-то смеялась, когда Булька сказал… Раз несовершеннолетний — значит, все равно что раб. Вещь. Всех, кому нет двадцати, — под Пандема. Ну ничего!

Еще не понимая до конца, что она собирается делать, Юлька перемахнула через полупрозрачную оградку, отделяющую комнату от веранды, как была, босиком пробежалась по траве и вскочила на ворсистое покрытие дорожки.

Мать, возможно, что-то крикнула вслед. Было бы естественно, если бы она крикнула. Юлька не слышала все равно — не то ветер свистел в ушах, не то стучала-бухала кровь.

Перескакивая с дорожки на дорожку, она добралась до скоростной полосы и там села, обхватив колени руками. Скоростная полоса охватывала район кольцом; когда-то именно Юлька уговорила мать поселиться именно здесь — в других районах устаревшие эскалаторы давно демонтировали, построили платформы земля — воздух и прочие скучные прибамбасы, а скоро, говорят, устроят и порталы…

Юлька зажмурилась. Портал — это же издевательство над самой идеей путешествия. Шагнул — и дорога закончилась… Значит, ни движения, ни ветра, вообще ничего…

Вокруг были какие-то люди. Переходили с дорожки на дорожку, постоянно с кем-то говорили по внутренней связи. Юлька крепче сжала зубы, активизируя переговорник.

— Да? Я слушаю?

— Дед, — сказала Юлька. — Привет.

— Привет, — сказал Алекс. — Давно не звонила.

— Ты слышал новость?

— Да.

— Кто тебе сказал?!

— Пандем. Я в беседке.

— В беседке?! Дед, скажи ему, что я не пойду. И никаких ему экзаменов сдавать не буду.

— Значит, тебе сказала мать, — в голосе деда Юльке послышалось странное удовольствие.

— Да, кто же еще?

— Значит, твоя мать наконец-то вспомнила, что это она тебя родила, а не Пандем…

— Ну и что?

— Это для тебя «ну и что», а для некоторых — очень важно… Ты где?

— Еду.

— Куда?

— А никуда, просто так… Может быть, к тебе.

— Приезжай, — легко согласился дед. — У меня большая удобная беседка.

— Что?!

— …Вот и побеседуем втроем. Ты, я и Пан.

— Я же сказала, что не пойду ни в какую… Дед, я на тебя надеялась! Ты, это ты… Я думала, ты!..

— Прекрати истерику, — жестко сказал Алекс. — Если ты вырастешь такой же безвольной неврастеничкой, как твой отец, я буду считать себя вдвойне виноватым…

Дед осекся. Кажется, Пандем что-то ему сказал. Наверное, чтобы не говорил Юльке, что у нее плохой отец…

Она оборвала связь, не прощаясь. Лента едва ощутимо подрагивала; Юлька заглянула за прозрачный щиток, прикрывающий пассажиров от ветра. Антеннки на ее висках взлетели, подхваченные потоком, стало даже немножко больно…

— Алло, папа?

— Юлечка? Привет, я…

— Пока, пап. Со мной все в порядке.

Отбой. Блокировка вызовов.

Время шло. Пассажиров стало меньше; море огней справа и слева то выплывало из-за крон, то снова пряталось. Лента с сидящей Юлькой описывала уже десятый круг; ее обида и злость догорали, сменяясь пустотой и усталостью. И где-то там, глубоко в душе, лежала удобная мысль, до которой еще надо было докопаться. На которую предстояло решиться, и Юлька уже знала, что подумает это, но все ждала и оттягивала. Лента — как вечный двигатель, Юльку никто не торопит, она может сидеть так годы и годы, всю жизнь…

Она, оказывается, хотела вернуться к Пандему. Все эти тяжелые, нервные, несчастливые месяцы, когда приходилось смеяться напоказ… Она хотела и не могла, потому что это была бы слабость уже не только в собственных глазах — в глазах новообретенных приятелей.