Евгений Прошкин - Магистраль

— Зачем нам придурки? — удивился Лопатин. — Нам и без них работы хватает.

— Ну, он не то чтобы… я не так выразился…

— Все. Сказано: отчислен. Теперь его шансы попасть в Службу ниже, чем у лоботомированного. Пусть живет спокойно… Это тебе. — Василий Вениаминович бросил Олегу несколько кредиток. — А это вам, мадмуазель. — Он передал Асе такую же стопку, — Тратить не по потребностям, а по совести. Деньги из воздуха не берутся, они всегда чьи-то.

— И чьи же?… — поинтересовалась Ася.

— Налогоплательщика. Местного — и во времени, и в пространстве. Приятней было бы доить Америку двадцать второго века, да там свои нахлебники. Документы… Исключительно липовые. — Он швырнул на стол два паспорта. — Постового они удовлетворят, но если их будут пробивать по картотеке…

— С такими данными даже близко никого нет, — догадалась Ася.

— Это чтобы не впутывать замурованных? — спросил Олег.

— Кого-кого?… А-а, вот ты как о них. Замурованные… — Лопатин вздохнул.

— Ну они же все в столбе. По самую маковку.

— Да… То есть нет. Если дойдет до проверки в паспортном столе, милиция наткнется на гриф “036”.

— И что это значит?

— Что вашу липу выписали на Лубянке, и вы работаете под прикрытием.

— А на самом деле? — не унималась Ася.

— Они про нас действительно знают. Бегать от власти глупо, да и тяжело. Гораздо удобнее с ней сотрудничать.

— Значит, оказываем услуги… — проговорил Шорохов.

— Никаких услуг. Когда-то, лет тридцать назад, были у них попытки привлечь нас и к агентурной деятельности, и к диверсионной. Но Единая Межвременная Служба Контроля — это не исполнительный орган КГБ. Служба потому и единая, что существует всегда и везде, и против себя она играть не станет. Что же касается так называемых ценностей — социалистических, демократических или каких-то еще, то ценности у Службы свои: время, Земля и человечество. Ни историей, ни тем более политикой мы не занимаемся.

— И они смирились? — не поверила Ася.

— В позапрошлом году был еще один разговор. Новый директор ФСБ не захотел, чтобы такие резервы простаивали. Пришлось доказать, что мы вовсе не резервы, — продемонстрировать несколько наших операций и, кстати, объяснить, что, если кто-то из его орлов завладеет синхронизатором, мы расценим это как вторжение. Со всеми вытекающими.

— И они смирились… — повторила Ася с сомнением.

— Демонстрация силы касалась ФСБ. Они переманили какого-то опера, слава богу — не из моего отряда, и Служба провела компенсацию, прямо на глазах у директора. Этот участок памяти ему закрывать не стали — впредь будет наука. Если вам не надоели лекции, могу отвезти вас в школу, еще на один сезон, — неожиданно закончил Василий Вениаминович.

— Вы же адрес забыли, — лукаво произнесла Ася.

— Временно… — заявил Лопатин, потрогав на поясе корректор.

Олег обратил внимание, что к этому прибору начальник прикасается чаще, чем к другим, — словно для него служба заключалась не в исправлении событий, а главным образом в исправлении воспоминаний.

Василий Вениаминович надел шляпу, застегнул пальто и, указав на мешок с бумажной лапшой, вышел из кабинета. Шорохов собрал кредитки, пролистал паспорт и, даже не запомнив своего нового имени-отчества, сунул все во внутренний карман. Ася, напротив, рассматривала документы долго.

— Идешь, нет?… — спросил Олег, останавливаясь в дверях.

— Фотографию могли бы и поприличней вклеить, — фыркнула она.

— Фотка нормальная, реалистичная. Лучше слетай в прошлое, найди маленькую Асю и скажи ей, чтоб не курила.

— Лучше найду твоих родителей. Скажу, чтобы предохранялись.

— Не была б ты женщиной…

— Не был бы ты идиотом… — холодно начала Ася, но в этот момент из тамбура появился Лопатин.

— Вы мне надоели! — процедил он, доставая мнемо-корректор.

Шорохов это увидел первым, но сделать ничего не успел.

— Идешь, нет? — спросил он, проморгавшиеь.

— Фотографию могли бы и поприличней вклеить, — пожаловалась Ася.

— Не кокетничай, Прелесть. Меньше нравиться ты мне все равно не будешь.

— Я учту…

— Вот! Культурные же, оказывается, люди! — заметил, поправляя шляпу, Василий Вениаминович.

Лопатин довез их до гостиницы и, высадив, тут же уехал.

— Сколько звезд? — меланхолично спросила Ася, глядя на дымящуюся возле входа урну.

Чад от тлеющего мусора восходил прямым столбом — Олег отметил, что завтра опять будет морозно, — и клубился под заржавленным навесом с ядовито-зелеными буквами “Урал, отель”.