Евгений Прошкин - Магистраль

“Мне и не закрывали… У меня ее не было,…”

— Шорох, я догадывался, что ты нездоров. Ты так засекретил свою магистральную биографию, что даже Служба не знает, где ты родился — в каком году, в каком городе… Это уже не вопрос безопасности, это натуральная паранойя. Что ты скрываешь? Что там у тебя, в прошлом?

— Ничего… — угрюмо ответил Олег.

— Старикан боится собственной тени? Объясни мне, Шорох!

— Я пытался…

— Да не про войну эту мифическую! Зачем ты себя гробишь?! Ты ведь специально уничтожил информацию о своем детстве, юности. Чтобы это казалось рядовым нарушением, до которого у Службы просто не дошли бы руки. Чтобы убрать себя чисто, без следа… Но ради чего?!

— Ради… — Олег кисло усмехнулся. — Ради человечества.

Он знал, что будет тяжело, но не предполагал, что настолько. Иван Иванович не сказал главного: против кого направлена операция, чье рождение придется отменить, чтобы возникла новая магистраль, единственный путь к спасению. Поэтому Иванов и хотел снова загрузить в него всю программу, от начала до конца.

Шорохов пожалел, что заставил Дактиля стереть ему будущее. С программой было бы лучше. Легче. А без нее, добровольно и осознанно, эту задачу выполнить невозможно…

Олег затоптал окурок и пригляделся к лавочкам. Алла Терентьева и Алексей Шорохов по-прежнему болтали. Их должен был узнать не он, а прототип — Олег Алексеевич Шорохов, проживший девяносто два года, занявший место координатора Службы и ставший исходником для одной копии. Какое этой копии до него дело? Разве что она тоже перестанет существовать…

Но если так надо… то так и будет. Иначе операция Иванова останется незавершенной, вероятность возникновения его магистрали скатится к нулю, и Старикан не даст команды на свое клонирование. Прототип, тот самый Олег Алексеевич, будет до последнего дня помнить Прелесть, помнить и страдать, но ничего не изменит. Клон исчезнет, как часть сорванной операции, — исчезнет и все, что он сделал. На третий день службы Прелесть погибнет…

Цепочка получилась короткой, и она пугала Олега чрезмерной, какой-то избыточной ясностью.

— К чему ты стремишься, Шорох? К смерти?

— Стремлюсь?… Да.

— Что ты себе выдумал? При чем тут человечество?

— Если бы ты знал, как мало я вкладываю в это слово… Я не считаю, что сумма всех ваших жизней дороже одной моей… Но у вас есть то, из-за чего я не могу отступить. Как же она тогда сказала-то?… “Я тоже часть”?… Во!… Понимаешь, Пастор? — Олег схватил его за рубашку и засмеялся так, что прохожие обернулись. — Она тоже часть вашего человечества! Ты понимаешь, нет?… И мне придется сдохнуть… — закончил он, медленно убирая руки.

— Кто?! Какая еще часть? Ты бредишь!

Алла с Алексеем дошли до угла и скрылись за поворотом.

— Вот и ладненько, — сказал Пастор, успокаиваясь. — Теперь по домам?

— Ага. — Олег направился обратно во двор.

— Уймись, придурок!

— Чего?… — Олег резко остановился. — Ты, опер, забыл, с кем разговариваешь? Желаешь трудной службы?

— Ох, ох!… Тебе, обормоту, до верховного координатора, как мне до…

— Смирно стоять! — рявкнул Шорохов. — Пастор, дорогой… Ты карьерой интересуешься? Я тебя продвину так высоко, как только смогу.

— За одну услугу… — предположил тот. — И куда ты меня продвигать будешь? Если ты вначале сам задвинешься. На тот свет.

— Логика есть… — согласился Олег. — Тогда хрен тебе!

— А мне и так по жизни — хрен…

— Соплежуй, неудачник.

— Иди к черту.

— Лузер…

— Заткнись! — не выдержал Пастор.

— А почему бы тебе не вызвать подмогу? Вот это да, самого Старикана покушаюсь… Сенсация, блин!

— Разберемся… — неопределенно ответил тот.

— Первое вторжение ты вроде бы компенсировал, а второго объективно еще нет. — Олег посмотрел на сигарету и сунул ее обратно в пачку. — Это твоя версия для Службы, — произнес он тем же тоном. — А в действительности…

— Ну-ну…

— Амбиции, Пастор, амбиции. Опер, спасший верховного координатора! Круто! Еще круче — только спасти весь мир, но эта вакансия уже занята.

— Опять пургу погнал…

— Одно дело — сообщить о вторжении, другое — раскопать самому и принести начальству готовый результат. А Старикан потом образумится и поощрит. Вы все на это и надеялись. И все ошиблись.

— Кто это “все”? — ревниво спросил Пастор.

— Лис. И еще человек двадцать. В вероятности, конечно. Все, кого я ликвидировал. Если бы стало известно, что здесь поднимают руку на Старикана, сюда слетелась бы половина Службы. Скажи, нет?… Но каждый из вас пытался хапнуть славы в одиночку. А прикол в том, что славы эта операция не принесет. Она ведь и вправду рядовая… Я не буду верховным координатором.