Вадим Проскурин - Хоббит, который слишком много путешествовал

26.

Пустыня, оазис. Вернее, раньше это было оазисом. Колодцы и каналы по-прежнему полны воды, но на земле больше ничего не растет, ни единая травинка не нарушает грязно-серое однообразие пустыни. Жилые дома и общественные здания, приютившиеся вокруг убитого оазиса, выглядят однотонно-серыми, и даже башня Мерлина потеряла свой цвет под пылевыми наслоениями. Почему-то здесь пыль пристает к башне. Люди на улицах выглядят такими же нездорово-серыми, кажется, что на каждом лице лежит печать неизбывной усталости и какой-то болезни. Стен вокруг города нет, две дороги, уходящие, соответственно, на север и северо-восток, почти не выделяются на фоне окружающей местности. Даже не верится, что это столица Мерлина - такой резкий контраст с Торвелллом и Джетом. Думаю, любому, увидевшему это, сразу станет ясно, что дни Мерлина в роли хозяина уже сочтены. - Мерзкая магия, - сказал Уриэль. - Но почему этот хмырь не наберет священников? Они же могут вернуть все как было. И я понял, в чем тут дело. Вот что имел ввиду Юрген, когда говорил об очистке земли от заразы, вот что за заклинание лежит в арсенале Натки. Неужели это она сделала? Нет, вряд ли она успела заразить такое большое пространство, похоже, кто-то трудился над столицей Мерлина не один год. Скорее всего, Шери. Уриэль исчез и секунду спустя я понял, что он надел невидимость. Я последовал его примеру и, подобно бесплотным теням, мы влетели в башню Мерлина. Заклинательный покой был пуст. Карта и артефакты не открыли ничего нового и мы направились в столовую. Мерлин был там, он сидел за столом, поглощая жареную баранину, запиваемую красным вином, а его собеседником был Олорин! - Не стоит драматизировать, - говорил Олорин, - скорее всего, Сссра здесь вообще ни при чем. - Как это ни при чем? - горячился Мерлин.- Вот что не стоит делать ни в коем случае - так это недооценивать моего зеленого коллегу, чтоб у него оба члена отсохли. Я совершенно не понимаю, чем он занимается в своем Мирроре столько времени. Гобелены ясно показывают, что он не наращивает сверх необходимого ни войско, ни магию, ни науку. Почему? У него же есть все необходимые условия, я постоянно завидую ему самой черной завистью. Жить одному в целом мире, не опасаясь каждую минуту, что кому-нибудь ударит моча в голову, вроде как Оберику, и придется думать не о наращивании могущества, а о спасении жизни. - Боюсь, тебе уже поздно думать о спасении жизни, - Олорин мягко перебил собеседника, - я еще раз говорю, этот мир не для тебя. Окончание твоего существования здесь - уже вопрос времени. Ты упустил свой шанс. - Я не упустил! - возмутился Мерлин. - Чтобы что-то упустить, надо что-то сперва иметь! Я проклинаю Творца за то, что он поместил мою башню в этой ****** пустыне среди этих ****** людей, ну почему из всех возможных вариантов мне достался наихудший? - Если бы ты развивал не армию, а экономику, и если бы ты не ввязался в бестолковую войну с Шери, твой вариант не был бы наихудшим. - И что теперь? Да, я был неправ, но теперь-то что делать? - Уходить. - Бежать? - Можно и так сказать. Бежать - не всегда позорно. Позорно умереть, когда можешь избежать этого. Пойми, Мерлин, от твоей смерти никто не получит удовольствия, кроме, может быть, хозяина театра. Зачем продлевать агонию? Подумай о своих подданных! Чем быстрее сюда придут войска Оберика, тем меньше твоим людям придется страдать от твоей неспособности защитить их от магической агрессии. При словах "войска Оберика" Мерлина ощутимо передернуло. - Не упоминай при мне имя этого вероломного мерзавца! - завопил Мерлин. Он ударил стаканом по столу и вино расплескалось, но великий Мерлин даже не заметил этого. - Как я вообще могу отдать этому эльфийскому выродку мои города, которые я развивал столько лет, мои дороги, моих подданных, в конце концов! - Если ты промедлишь еще три-четыре месяца, - возразил Олорин, - отдавать будет нечего. Мерлин уткнулся взглядом в стол. - Ну как ты не понимаешь, - проговорил он, и слова давались ему с трудом, - я просто не могу это сделать, я не могу бросить свой народ, как лосось не может не вернуться в родную реку. Лосось знает, что в верховьях он умрет, но это не мешает ему выполнять родовой долг. - Мы уже говорили об этом, - в голосе Олорина звучало бесконечное терпение, - я объяснял тебе, что такое инстинкты. - Ну да, ну да, это недостойно разумного, и, тем более, хозяина. Творец плохой, он сотворил меня плохим, а надо быть хорошим. Ну как ты не понимаешь, Олорин, я не могу сделать себя другим! Я такой, какой я есть, и этот я никогда не выйдет из башни живым. Уриэль отменил невидимость и тем самым прервал патетическую тираду. - Хватит языком молоть, - сказал он, - пойдем отсюда, Олорин, ты зря тратишь время на этого пьяницу. Мерлин растерянно моргал. - А это еще кто такой? - спросил он, обращаясь то ли к Олорину, то ли непосредственно к Уриэлю. - Твоя алкогольная галлюцинация, - съязвил Уриэль. - И твоя тоже, козел ты бородатый. Да что с тобой, - внезапно взорвался Уриэль, - Олорин! Гендальф, мать твою, темный палантир тебе в задницу, ты что, совсем расслабился в этом дурдоме? Канал ждет тебя, к-а-н-а-л, дурилка папирусная! - Какой еще канал? - глупо пробормотал Олорин. - Какой-какой... на Луне который! Встретились, *****, два идиота бородатых! Хватит тормозить, достал уже! Олорин внезапно взлетел в воздух и сделал сальто вначале вперед, а потом назад. Это Уриэль подбросил его магическим образом, догадался я. Я отменил невидимость. Олорин начал приходить в себя. - Уриэль? Хэмфаст? - пробормотал он. - Моргот меня *****, это действительно вы! Я уже не верил, что мы встретимся... - он осекся. - Но как? Хозяин театра для каждого персонажа создает особые декорации ... - Хватит пургу гнать, - прервал его Уриэль. - Пойдем из этого пыльного гадюшника, я тут знаю одно хорошее место, там и поговорим. - А как же я? - подал голос Мерлин. - А ты свое счастье *******, - сказал Уриэль и мы оставили Мерлина в одиночестве.