Сергей Булыга - Убей меня ! (Черная сага - 5)

- Хей! - крикнул я и отступил. - Хей! Это добрый знак! А теперь вы! Чего стоите?! Хей!

Но воеводы не спешили подходить. Да и дружина, опустивши головы, стояла оробевшим стадом. Вот до чего их Хрт перепугал! Вот я и выступил, вот я и встретил Кнаса у Засек - и потрепал. И... Засмеялся я. Зло плюнул. И ушел. Шел - предо мною молча расступались. В терем пришел, лег на тюфяк и заложил руки за голову. Лежал, смотрел на потолок. Противно было. Горько. Гадко.

И долго я лежал, никто ко мне не приходил. Потом, когда уже стемнело, Тихий пришел, зажег лучину и сказал:

- Поел бы, ярл.

- Кого? - спросил я зло.

Тихий вздохнул, ушел. А ночью он опять пришел, сказал, что так никто и не решился подступить к Бессмертному Огню. Значит, никто, подумал я, не закалил меча на криворотых. А не ушел бы я, то бы, глядишь, хоть кто-нибудь... А вслух сказал:

- А! Смерти ждут! Сначала Хрт, потом своей.

Тихий кивнул. А я сказал:

- А прежде, все-таки, моей! Небось как к Ольдемару явятся, поднимут на мечи.

- Нет, ярл! - воскликнул Тихий. - Что ты! Не посмеют! Теперь они тебя ох как страшатся! Теперь ты им грознее Хрт!

Ну что ж, подумал я, быть может, я хоть через страх заставлю градских делать то, что надо. И, успокоившись, велел, чтоб Тихий подал ужин, ел с аппетитом, пил, а после лег и крепко спал. А утром вызвал воевод - и о вчерашнем словом не обмолвился, а только говорил о будущей осаде, приказывал: то нужно сделать, то и то, там взять, туда перенести, там выкопать и закрепить, там запасти... Ну, и так далее. И воеводы мне кивали, не перечили. Шуба, и тот молчал. И все были в трудах - дружина, градские...

Но если человек собрался умирать и уже лег, руки сложил, закрыл глаза и, главное, он рад тому, что вот он, наконец, и отдохнет, то разве его кто-нибудь спасет?! Да тут уже как ни лечи его, чего ни обещай, а он не встанет. Он не хочет! Так и Ярлград. И потому они - как мухи сонные. Да нет, уже как дохлые. И потому и шепчут за спиной: "Четыре дня до смерти нам. Три. Два!" И Хрт кричит - да так, что слышно даже в тереме. И ночью не заснуть. А что ни день - гонцы: Кнас этих сжег, Кнас этих перебил, Кнас отрубил Стрилейфу голову, изжарил, а после выел ее всю и обглодал, а череп сохранил, украсил бронзовой чеканкой - и получилась чаша для питья. И Кнас из нее пьет и говорит: "И Барраславу то же будет!" - и смеется.

А Хрт кричит: "Убей меня! Убей!"

И я возненавидел Хрт! Если б не он, не эти душераздирающие вопли, я б отстоял Ярлград! Ибо и стены здесь крепки да и припасов предостаточно, дружина многочисленна. А так...

Прибыл еще один гонец - наверное, последний - и известил, что криворотые совсем уже на подступах и завтра будут здесь. И что их тьмы и тьмы. И что их одолеть нельзя. И что...

- Довольно! - сказал я. - Все слушаем да слушаем. Пора уже и посмотреть на них!

Но прежде посмотрел на воевод. Все опускали головы. Конечно, можно было приказать тому или тому, никто не отказался б - не посмел. Но я хотел, чтоб кто-то добровольно вызвался. Ведь так же не бывает, быть не может, чтоб все совсем уже вот так...

И верно! Решился Шуба. Встал, сказал:

- Как повелишь!

А я сказал:

- Так мы же заодин пойдем. Но нам еще бы с полусотню конных. И чтоб охотников, а не по принуждению. Сам понимаешь!

- Ха! Найдутся и охотники!

Охотники действительно нашлись. Я подождал, пока совсем стемнеет, а уже после вывел их из града. Мы скрытно шли, копыта не стучали. И шли мы без огней, без разговоров. Ночь была темная, безлунная. Мы правили на зарево. И это зарево все разрасталось, разрасталось. А после мы увидели костры. И было тех костров... огромное число! Но мы еще приблизились. Еще. Потом я повелел - и мы все спешились. Стояли, слушали...

Они еще не улеглись - песни пели, кричали. Криворотые - наглый, крикливый народ. Даже во время дружеской беседы они постоянно перебивают один другого. А до чего они надменны! У них ведь от рождения рты вовсе не кривые. Это уже потом, с годами, от постоянной надменной гримасы линия их губ приобретает ту неприятную подковообразную форму, из-за которой их все и зовут криворотыми. А что они стреляют хорошо, так это ведь от трусости: тот, кто не решается сойтись с противником лицом к лицу, вынужден прибегать к различным постыдным уловкам - стрельбе из лука, волчьим ямам, отравленным колодцам, колдовству. А то, что я сейчас лежу в засаде, так то не уловка военная хитрость. И, кроме того, я еще и даю своим воинам возможность получше рассмотреть врага и убедиться, что ничего особенного - кроме, конечно, численности - в криворотых не сыщешь. А уж что касается вооружения, одежды, нравов и даже наречия, на котором они изъясняются, так тут и вообще у нас с ними немало общего. А со своими воевать у нас богатый опыт. Так что осталось только подождать, пока их стан затихнет, а потом...