Грег Бир - Корпус-3

Две дочери идут рядом со мной, не жалуясь и практически не выражая никаких эмоций, — они снова удаляются от Мамы, чему радоваться…

Я получу ответ на многие вопросы, если узнаю, какую именно часть Кладоса воплощает собой Мать. Для заселения какой планеты она предназначена? Какие условия более благоприятны для ее потомства, чем для тех, которые создал бы я с моей спутницей из Сна?

Мать уместна только в той ситуации, когда Корабль поврежден, когда на нем вспыхнул конфликт. Все мы — средства для достижения цели.

Если честно, я ведь даже не учитель. Прекрасная история из Сна была и остается пародией, обманом.

— Быстрее, — говорит девочка, которая ближе ко мне.

Мы спускаемся по трубе, покрытой светящимися полосками, мимо знаков, указывающих факторам, куда нужно идти. Мы движемся вперед — предположительно для того, чтобы доставить сверток с книгами читателям, которые, возможно, уже не испытывают особой приязни к Матери, которые, возможно, еще более опасны для нее, — к тем, кто, заглянув глубже в зеркало, узнал значительно больше, чем мы с Кимом. Ведь в конце концов у Нелл все получалось.

Зачем Матери снабжать информацией тех, кто будет воевать против нее? Какой в этом смысл?

А мой двойник…

Я чувствую себя полностью истощенным, никчемным.

Поэтому я слегка удивляюсь — и даже злорадствую, — когда одна из девочек объявляет о том, что мы свернули не туда. Девочки обеспокоены — ведь мы не движемся вперед.

Ко мне приближается вторая девочка — одной рукой она отталкивается от стен, второй рукой цепляется за пряжку комбинезона.

— Это место изменилось, — серьезно сообщает она.

— Может, сдвинулись тоннели? — спрашиваю я с ноткой веселья в голосе. Нелл создана для того, чтобы говорить с Кораблем. Может, она изменяет его архитектуру, чтобы сорвать планы Матери?

Даже после всего, что нам пришлось пережить, взгляд девочки поражает меня прямо в сердце. Он полон отчаяния, он словно говорит: «Ну почему ты такой злой?»

— Ладно, — говорю я, сдерживая свое Schadenfreude. [2] Злорадство (нем.). — Примеч. ред. Странное слово, но я понимаю, что оно означает. Возможно, я и впрямь учитель — преподаватель злых мыслей и сарказма. — И что теперь?

— Если вернемся, то опоздаем, — говорит одна из девочек. — Но как идти вперед — и даже как вернуться — мы не знаем… — Хотя она выглядит потерянной, сочувствия к ней я не испытываю.

Они не могут отвести меня туда, куда хочет Мать, — навстречу моей смерти. Книги, как и я, будут уничтожены — от них все равно никакой пользы. Как же они меня прикончат?

Не ждет ли меня в конце пути еще один, последний «убийца»?

Девочки парят передо мной, держась за руки. Я делаю вдох и отправляю их домой — хотя бы это я могу сделать.

— У вас хорошая память? — спрашиваю я.

— Неплохая.

— Вы помните, что видели, когда шли в направлении носа или кормы, — символы, расположение лампочек, как они были ориентированы, частоту полосок?

Девочки выглядят озадаченными. Их рты открыты, видны розовые язычки и стройные ряды крошечных зубов… молочных зубов. Девочки погружены в глубокие раздумья.

— Возможно, — говорит девочка слева.

— В коридорах есть коды, — говорю я. Ким изучал знаки, овалы и полосы — наверное, он думал о том, как факторы — и даже люди — могут с их помощью ориентироваться внутри корпуса. Логично что при изменении корпуса, изменятся и знаки, однако это нужно принять на веру.

— Мы сможем расшифровать код, если постараемся.

Они молча переглядываются, приходят к согласию, затем снова смотрят на меня. Девочка справа говорит:

— У меня память лучше, чем у нее.

— А я думал, вы все одинаковые.

_ Какая глупость! — восклицают они хором.

Несмотря ни на что, это заставляет меня рассмеяться. На лице одной из девочек появляется подобие улыбки, первый намек на наличие чувства юмора, первое доказательство наличия человеческих качеств. Однако улыбка так быстро исчезает, что я начинаю сомневаться, не померещилась ли она мне.

— Вы сами разберетесь? — спрашиваю я.

Через несколько секунд та девочка, что поумнее, указывает нам за спину.

— Туда.

Скоро нам придется расстаться, если я хочу прийти в носовой отсек, а не составить компанию моим отвергнутым, мертвым братьям.

Я снова поднимаю сверток с книгами, однако девочки машут руками.

— Оставь их, — говорят они. — Нужно двигаться быстро. Вернемся за ними позже.

— Ваши сестры и другие люди умирали за эти книги! — возражаю я и сам удивляюсь своему пылу.