Грег Бир - Корпус-3

— Отдай, — приказывает мальчик. — Будут и другие.

— Но ведь прошло столько времени, а я должна найти мою мать, — говорит девочка дрожащим голосом. — Мне нужна Мать.

Я оглядываю всех троих.

— Здесь уютно, — замечает мальчик. — Если приходят «чистильщики», я закрываю дверь и мы прячемся. Я приказываю комнатам делать еду, они меня слушаются. Отдай ему книгу, я сказал.

Мальчик хочет быть главным. Возможно, так он угрожает. Девочка упрямится, потом капитулирует; видно, что она устала.

— Про Мать там ничего нет, одни глупости. — Девочка достает из кармана черный прямоугольник.

Я забираю книгу из дрожащих пальцев.

— Спасибо.

Затем девочка вытаскивает короткую тонкую палочку с заостренным черным кончиком, своего рода карандаш.

— Можешь взять и это.

Я беру карандаш. Пальцы потные, перед глазами плывет. Мы рождаемся невеждами, невеждами умираем, но иногда нам удается узнать что-то важное и передать другим — или записать в книжку.

— В коридорах полно морозильников, — говорит мальчик. — Насколько мне известно — хоть я и не заходил далеко, — они забиты трупами. Там их тысячи.

— Они ждут воскрешения, — отвечает девочка. — Мать всех исцелит, и они превратятся в девочек, таких же как я.

Мальчик корчит гримасу.

— Давайте поедим, — предлагает он.

В комнате мальчика есть обычная подушка и раскладывающийся кокон, а также странные брусья и пружины — возможно, оборудование для тренировок. Со стен и потолка свисают длинные тросы — за них удобно хвататься, когда исчезает сила тяжести. Посреди комнаты из пола поднимается широкая труба; у нее крышка с квадратным отверстием. Из отверстия появляются караваи, а если вставить в него бутылку, то она наполняется водой из выезжающего крана.

Если Корабль тебя распознает, ты получишь все необходимое, и ничего больше — словно хомяк.

После еды все умолкают, и вдруг до меня доходит: они ждут, что я уединюсь в другой комнате и буду читать книгу. Поступать так мне совершенно не хочется, но, похоже, это часть ритуала. Так уже было раньше.

Возможно, я — единственное развлечение.

Я настолько погружен в размышления, что замедление застает меня врасплох; спотыкаясь, я спешу в пустую комнату, пока сила тяжести не исчезла окончательно.

Там я медленно лечу от одной стены к другой, отказываясь хвататься за тросы. Делаю вид, что лежу и отдыхаю.

Мне страшно открывать эту проклятую штуку. Я — это я, а все остальные… Не хочу сталкиваться с неразрешимой проблемой. Проблемой индивидуальности.

Возможно, моя память просто дублирует то, что написано в книге. Возможно, кто-то изучил мои знания, принял все существующие решения, полностью лишив меня выбора. Возможно, кто-то прожил мою жизнь до самого конца.

Я внимательно рассматриваю книгу — и почему-то мне кажется, что она моя. Ее создал другой… Но я в это не верю — пока не верю. Я — это я, и другого такого нет. Это непреложный факт — до тех пор пока я не открою книгу.

Я кручу ее в руках уже час. Ее пластмассовые страницы тоньше, чем у той, что лежит в кармане. Хрупкий слой клея объединяет их с черной обложкой — потертой, покрытой пятнами, словно ее оторвали от большой пластины, найденной в куче мусора. Возможно, пятна — это кровь. Кроме того, по краям страниц видны темные отметины.

Быть может, сейчас я совершаю самоубийство. Сколько раз я уже отказывался открывать эту книгу, повторяя ошибку за ошибкой, отвергая горький опыт предшественников? Я знаю, что прожил много лет и десятилетий, что меня не просто выдавили в мешок и разбудили раскруток двадцать назад. Вера в это необходима, для того чтобы сохранить рассудок. Теперь, разумеется, настало время проклинать своего создателя — Корабль, Управление Кораблем или Бога…

Это слово — эта идея — приходит мне в голову впервые. Казалось бы, оно должно открыть столько новых дверей… Ничего подобного. Слово на удивление пустое, мне гораздо ближе понятие «Управление Кораблем» или даже «Штурманская Группа».

Сейчас я более несчастен, чем за все свое короткое существование. Ничто не доставляло мне таких страданий — ни боль, ни слепой страх новорожденного. Именно острота страха в конце концов убеждает меня. Боль забываешь, а страх накапливается, оставляет следы — и этих следов я не вижу ни на теле, ни в своей памяти. Все мои страхи — новые. Их слишком мало, чтобы они помогли мне выжить. Недостаточно опыта.