Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

— Да, кроме, того, я странствовал с ней, делился с ней пищей и спал в одной постели. Она называла себя тогда Эстрел, Странницей.

— Но вы же тогда должны были сами догадаться, что она не Синг! — сразу вырвалось у мальчика.

Он тут же покраснел, замолчал, вытащил еще одну белую трубочку и начал сосать, опустив глаза вниз.

— О, если бы она была из Сингов, то не спала бы тогда со мной? Это ты хотел сказать?

Фальк заинтересовался.

Мальчик, все еще красный от смущения, пожал плечами, выразив на свой манер отрицание. Затем наркотик все же придал ему смелости, и он произнес:

— Они не вступают в физическое соприкосновение с другими людьми, врач Ромаррен. Они словно боги, добрые, умные, но такие холодные и далекие. Они все время держатся порознь.

Речь мальчика была сбивчивой, многосложной, по-детски наивной. Осознал ли он свое одиночество в этом чуждом мире, в мире, в котором он прожил свое детство и в котором вступил в годы юности? Как, должно быть, он был одинок среди всех этих людей, которые всегда старались держаться отдельно друг от друга, которые не дотронулись до него, которые напичкали его словами, но настолько оторвали от реальности, что уже в пятнадцать лет он стал искать утешение в наркотике! Он не осознавал своей изоляции, не имел определенных представлений о многих вещах. Но иногда в его глазах были такие острые тоска и надежда, что Фальк не мог страстно не жалеть бедного юношу. У Орри был взгляд человека, которым тот смотрит на миражи, возникающие перед ним, — пальмы и арыки с прохладной водой.

Фальку хотелось еще о многом расспросить мальчика, но от этого было бы очень мало пользы. Фальк положил руку на хилое плечо Орри. Мальчик вздрогнул от прикосновения, слегка улыбнулся и принялся снова сосать свой наркотик.

Позже, будучи уже в своей комнате, где все было таким роскошным и предназначалось для его удобства — или для того, чтобы ошеломить Орри? — Фальк долго шагал взад и вперед, как волк в клетке, пока в конце концов не лег спать. Ему снилось, что он находится в доме, похожем на Лесные Дома, но у обитателей этого дома были глаза цвета янтаря и агата.

Он изо всех сил старался убедить их, что принадлежит к их племени, но они не понимали его языка, и как-то странно смотрели на него, когда он, запинаясь, искал нужные слова, слова истины, слова правды.

Когда он проснулся, его уже поджидали люди-орудия, чтобы предупредить, любое желание. Он отпустил их. Выйти в коридор ему никто не препятствовал. По дороге он никого не встретил. Длинные туманные коридоры казались совершенно пустыми, так же, как и подернутые дымкой полупрозрачные комнаты, мимо которых он шел и которые, казалось, не имели дверей. Однако все это время его не покидало чувство, что за ним наблюдают, следят за каждым его движением.

Когда он, вдоволь нагулявшись по этим длинным коридорам, вернулся к себе в комнату, там его уже поджидал Орри, который горел желанием показать Фальку город.

Целый день они бродили по городу пешком, иногда на слайдере, по его улицам, покрытым висячими садами, среди дворцов, жилых домов и общественных зданий Эс Тоха. Орри был щедро снабжен полосками иридия, которые служили здесь деньгами, и когда Фальк заметил, что ему не нравится модная одежда, в которую его одели хозяева дворца, Орри настоял, чтобы они зашли в лавку, торгующую одеждой, и купили ему все, что было нужно. Фальк стоял среди стеллажей и прилавков, заполненных пышными одеяниями и сотканными, и пластифицированными, сиявшими яркими цветными узорами. Он подумал о Парт, которая ткала на своей маленькой прялке белых журавлей на сером фоне.

— Я сотку черную одежду, — сказала она в момент прощания, — и буду ходить в ней.

Вспомнив об этом, он предпочел бы всей радуге материй и накидок простые черные штаны, темную рубаху и короткую черную меховую куртку.

— Эта одежда немного напоминает мне ту, которую носят у нас дома на Вереле, — сказал Орри.

Он с сомнением глядел на свое собственное огненно-красное одеяние.

— Но у нас там не было зимней одежды из искусственного меха. О, мы могли бы так много взять с собой на Верель. Мы о многом могли бы рассказать и многому научить, если только смогли бы отправиться туда!

Они зашли в помещение для еды, построенное на прозрачном уступе прямо над ущельем. По мере того, как холодный ясный вечер опускался с гор в бездну под ними, дома, которые вздымались прямо над ее краями, стали переливаться всеми цветами радуги, а улицы и висячие мосты засверкали огнями. Пока они ели остро приправленную пищу, они как бы плавали в волнах тихой музыки, окутавшей их, и наблюдали за многочисленными обитателями города.