Тимур Пулатов - Плавающая Евразия

- Правильно, - одобрительно кивнул собеседнику Лютфи. - Мухаммед дал ему имя Субхан... И появилось у него две сущности - бродяги Музаймы и патрона городов, подверженных землетрясению, Субхана... точно так же, как у вашего соседа-покровителя Нахангова, который до недавнего времени жил в двуединстве с доктором Мирабовым и только теперь, со смертью этого гуманного человека, освободился от половины своей сущности... Или либеральный беллетрист Шаршаров в двуединстве с фемудян-ским настоятелем капища, ныне академиком Бабасолем... ну и так далее... Не будем отвлекаться на скучное перечисление, речь сейчас идет исключительно о бродяге и патроне городов... отце-спасителе... Мне ли объяснять вам, господин мой в шляпе и с тростью, как мучительно существовать в двуединстве противоположных, часто Даже враждебных сущностей?! Особенно в наше время, когда от человека требуется ясность мыслей, логичность поступков, предсказуемость... словом, одномерность и плоскостность... ибо перед лицом угрозы самому существованию человечества - угрозы атомной, экологической, угрозы эпидемии СПИДа и прочее... человек, раздираемый противоречиями, - существо весьма сомнительное... Как хорошо сейчас Нахангову! Все, что в нем было мягкого, сомневающегося, все, что можно кратко назвать "мирабовщиной", теперь умерло в нем, а все, что было в Нахангове - решительность, хватка, воля, - это в нем теперь двукратно увеличилось, сделав его образцом сильного человека... способного, мне кажется, предотвратить даже землетрясение... Музайма тире Субхан такой способностью не обладал. Склонность к бродяжничеству, к лени, неспособность пустить где-то корни, чтобы обзавестись, как все порядочные люди, домом, семьей, работой, пусть даже скромно оплачиваемой, но достаточной, чтобы жить, как все, не выделяясь из общей массы городских обывателей... это и другие пороки мешали второй половине его сущности Субха-ну, здорово подводили его. Едва Субхан слышал гул земли и молитвенный зов насмерть перепуганных горожан и бросался, чтобы отвести беду, как антисущность его - Музайма своей необязательностью, расхлябанностью ввергал Субхана в смущение... и та сила, дарованная ему самим пророком Мухаммедом от имени Аллаха, - способность отводить землетрясение - терялась... Я проследил всю историю известных и наиболее разрушительных землетрясений на земном шаре, начиная, скажем, с коринфского, в Греции, в декабре 856 года, во время которого погибло не менее 45 тысяч человек, и кончая нашим, шахградским, двадцать лет назад или же таннянь-ским, в Китае, 27 июля 1976 года, во время которого погибло 650 тысяч человек, и ни разу не заметил, чтобы Субхану удалось вовремя отвести беду, хотя он и старался...

- Одним словом, ему мешал Музайма, - прервал Давлятов Лютфи, почувствовав, как следователь полностью овладевает его вниманием. - И надо было родиться такому, как Мелис, который убил наконец в Субхане бродягу, чтобы освободить его сущность для добрых дел?! Так?

- Истинно так! - ироническим восклицанием Лютфи решил сгладить неприятный тон Давлятова. - Общественность, которая очень точно знает свою выгоду, стала на сторону подростка-убийцы, хотя с точки зрения высокой морали и гуманности... Впрочем, не буду употреблять эти выспренние выражения, я утомился от них, употребляя в разговорах с вашей матушкой Анной Ермиловной, Байт-Кургановым и компанией... Страх толпы - трубный глас, заглушающий писк совести и бренчание закона. Страх сам становится законом, и труба его зовет к единству... простите за красивость бел-летристов.требующих аванса под свой вечный долг, как вы удачно заметили... Этими своими краткими отступлениями я всякий раз, если вы заметили, подготавливаю вас ко все новым поворотам своего рассказа, чтобы вы не так болезненно реагировали на них, - блеснул лукавым взглядом Лютфи и продолжил: - Сей бродяга, как выяснено следствием, оказался родным братом вашей подружки Шахло. И, наверное, поэтому... - Лютфи вдруг спохватился и, чтобы дать время Давлятову переварить это сообщение, стал помешивать в стакане с минеральной водой ложкой... - Вы хотите что-то сказать?

- Чепуха все это! - высказал первое, что пришло на ум, Давлятов.

- В таком случае... - Лютфи опять повернулся в кресле, чтобы вынуть из отсека небольшого шкафа папку красного цвета.

Давлятов нехотя взял ее, раскрыл и увидел пожелтевший счет ресторана Московского Дома литераторов, где ему приходилось бывать в суматошный период альманаха "Белая медведица", портрет какого-то свирепого старца в чалме, с надписью: "Иранский аятолла Чечебени", лист с заголовком "Моральные качества Ахмета Давлятова" (отца, значит!), карту, где сбоку было написано: "Маршрут поездки восточного пророка Руслана Давлятова по древнерусским городам" (обо мне, значит!), фото лесопилки, где произошло убийство... Давлятов, на которого уже оцепенело накатила усталость, захлопнул папку, бросил ее перед Лютфи и сказал хрипло: