Айзек Азимов: Роботы и империя

– Я уверена, что им важно.

– Вздор! НАША жизнь долгая, следовательно, более ценная, и мы, естественно, больше дорожим ею.

– Поэтому мы и сидим здесь и ничего не делаем, а только толкаем земных поселенцев рисковать своими жизнями и в результате унаследовать всю Галактику.

У Глэдис не было предубеждений против переселенцев, но она была в настроении противоречить Мандамусу и не могла удержаться, хотя чувствовала, что ее слова могут быть расценены, как ее убеждение. К тому же она слышала подобные вещи от Фастальфа в его последние годы, годы его упадка.

По сигналу Глэдис стол быстро очистили. Завтрак мог бы продолжаться, но разговор и настроение стали совершенно неподходящими для цивилизованного принятия пищи.

Они вернулись в гостиную. Его роботы, так же, как Дэниел и Жискар, последовали за ними и заняли свои ниши.

Мандамус не обратил никакого внимания на Жискара, да и с чего бы, подумала Глэдис. Жискар был старомодным, примитивным, совершенно не впечатляющим по сравнению с прекрасными образцами Мандамуса.

Она села и скрестила ноги, хорошо зная, что они еще сохранили юношеский вид.

– Не могу ли я узнать причину вашего желания видеть меня, доктор Мандамус? – спросила она, не желая откладывать дело.

– У меня дурная привычка жевать лекарственную резинку после еды, для улучшения пищеварения. Вы не возражаете?

– Я думаю, это будет отвлекать, – сказала Глэдис, и про себя подумала, что в его возрасте нет нужды улучшать пищеварение. Но пусть терпит неудобство.

Мандамус сунул пакетик обратно в нагрудный карман, не показав признаков разочарования.

– Я спросила, доктор Мандамус, о причине вашего желания видеть меня.

– У меня две причины, леди Глэдис. Одна личная, другая государственная. Вы позволите мне начать с личной?

– Откровенно говоря, доктор Мандамус, я не могу себе представить, какое личное дело может быть между нами. Вы работаете в Роботехническом Институте, не так ли?

– Да.

– И близки с Амадейро, как я слышала?

– Я имею честь работать с доктором Амадейро, – ответил он с легким подчеркиванием.

Он платит мне той же монетой, подумала Глэдис, но я не приму ее.

– Я и Амадейро имели случай встретиться два столетия назад, и это было крайне неприятно. С тех пор я не имела с ним никакого контакта. Я не стала бы контактировать и с вами, его близким сотрудником, но меня убедили, что эта встреча может оказаться важной. Так что не перейти ли нам к государственному делу?

Мандамус опустил глаза, на щеках его вспыхнул слабый румянец, может быть, от смущения.

– Тогда позвольте мне представиться заново: я – Ленуар Мандамус, ваш потомок в пятом поколении. Я пра-пра-пра-правнук Сантирикса и Глэдис Гремионис. Значит, вы моя пра-пра-пра-прабабушка.

Глэдис быстро заморгала, стараясь не показать, что у нее ощущение громового удара. Ну что ж, у нее были потомки, и почему бы этому человеку не быть одним из них? Однако, она спросила:

– Вы в этом уверены?

– Полностью. Я сделал генеалогическое расследование. В ближайшие годы я намерен иметь детей, так что с меня все равно потребуют такого рода расследование. Если вас интересует, схема между нами – М-Ж-Ж-М.

– То есть вы сын сына дочери дочери моего сына?

– Да.

О дальнейших подробностях Глэдис не спрашивала. У нее были сын и дочь. Она была хорошей матерью, но с течением времени дети стали вести независимую жизнь. Что касается потомков сына и дочери, то она, как принято у космонитов, никогда о них не спрашивала.

Даже встречая кого-нибудь из них, она была достаточно космониткой, чтобы не интересоваться ими.

Эти мысли полностью привели ее в себя.

– Прекрасно. Вы мой потомок в пятом поколении. Если это и есть то личное дело, о котором вы желали говорить, то оно не имеет никакой важности.

– Согласен. Я имею поговорить не о самой генеалогии, а о том, что лежит в ее основании. Видите ли, доктор Амадейро, как я подозревал, знает об этих вещах.

– Да? Каким образом?

– Я думаю, он справляется о генеалогии всех тех, кто собирается работать в Институте.

– А зачем?

– Чтобы знать точно о том, что он отыскал в моем случае. Он человек недоверчивый.

– Не понимаю. Если вы мой потомок, почему это касается его больше, чем меня?

Мандамус задумчиво потер подбородок.

– Его неприязнь к вам, ничуть не меньше, чем ваша к нему, мадам Глэдис. Если вы готовы были отказать мне во встрече из-за него, он тоже готов отказать мне в повышении из-за вас. Немногим хуже было бы, будь я потомком доктора Фастальфа.