Айзек Азимов - Роботы и империя

– Может, я уже слишком стара, чтобы бояться заразы. Я часто думаю, что прожила уже достаточно долго. К тому же у меня есть перчатки, носовые фильтры и, если понадобится, маска. И я сомневаюсь, что вы захотели бы прикоснуться ко мне.

– И никто другой не захочет, – сказал он неожиданно угрюмо, и его рука коснулась какого-то предмета на правом бедре.

Ее глаза проследили за этим движением.

– Что это?

Он улыбнулся.

– Оружие, – сказал он и вытащил его, держа за рукоятку.

Прямо перед Глэдис был тонкий цилиндр сантиметров пятнадцати длиной. В нем не было никакого видимого отверстия.

– Это убивает людей? – она протянула руку к цилиндру.

Диджи быстро отвел его назад.

– Никогда не тянитесь к чужому оружию, миледи. Это не просто дурной тон – хуже, потому что поселенцы привыкли сильно реагировать на такой жест, и вы можете пострадать.

Глэдис, широко раскрыв глаза, убрала руки за спину.

– Не угрожайте, Диджи. Дэниел не имеет чувства юмора в этом отношении. На Авроре не найдется такого варвара, кто носил бы оружие, – сказала она.

– Видите ли, у нас нет роботов, чтобы защищать нас. И этот аппарат не убивает. В каком-то смысле он делает худшее. Он производит вибрацию, которая стимулирует нервные окончания, ответственные за чувство боли. Он вредит много сильнее, чем вы можете себе представить. Никто добровольно не согласится испытать это второй раз, и те, кто носит такое оружие, редко применяют его. Мы называем его нейтронным хлыстом.

– Отвратительно! У нас роботы, но они никогда не причиняют никому вреда, разве что в крайнем случае, и то вред минимальный.

Диджи пожал плечами:

– Это звучит весьма цивилизованно, но лучше немного боли, немного убийства, чем распад души, вызываемый роботами. Кстати, нейронный хлыст не предназначен для убийства, а у вашего народа на космических кораблях есть оружие, которое может вызвать массовую смерть и разрушение.

– Потому что мы воевали на заре нашей истории, когда наследство Земли было еще сильно в нас, но потом мы научились лучшему.

– Вы пользовались этим оружием на Земле и после.

– Это… – начала она, но закрыла рот.

Диджи кивнул.

– Я знаю. Вы собирались сказать: «Это другое дело». Подумайте об этом, миледи, и не удивляйтесь, что моя команда не любит космонитов. И я н е люблю. Но вы нужны мне, миледи, поэтому я отгоняю свои эмоции.

– Как я могу быть полезной вам?

– Вы солярианка.

– Вы упорно твердите это. Прошло больше двух столетий. Я не знаю, какова теперь Солярия. И ничего не знаю о ней. Каков был Бейли-мир два столетия назад?

– Он не существовал тогда, но Солярия существовала, и я надеюсь, что вы вспомните что-нибудь полезное.

Он встал, поклонился с насмешливой вежливостью, и вышел.

Некоторое время Глэдис молчала, потом сказала:

– А он не слишком вежлив, верно?

– Мадам Глэдис, – сказал Дэниел. – Поселенец явно в напряжении. Он идет к планете, где погибли два корабля и убиты их экипажи. Он и его экипаж идут к большой опасности.

– Ты всегда защищаешь любое человеческое существо, Дэниел, – запальчиво сказала Глэдис. – Опасность и для меня тоже, и я не хотела бы с ней встречаться, но это не заставляет меня грубить.

Дэниел не ответил.

– Ну, может и заставляет. Я была чуточку груба?

– Я думаю, поселенец не обиделся. Могу я посоветовать вам, мадам, приготовиться ко сну? Уже поздно.

– Ладно, я лягу, но вряд ли усну.

– Друг Жискар уверяет меня, что вы уснете, мадам, а он обычно бывает прав в таких вещах.

И она в самом деле уснула.

Дэниел и Жискар стояли в темноте в каюте Глэдис.

– Она крепко спит, друг Дэниел, и ей нужен отдых. Впереди опасное путешествие.

– Мне кажется, друг Жискар, что она согласилась ехать под твоим влиянием. У тебя, видимо, были причины.

– Друг Дэниел, мы так мало знаем о природе кризиса, стоящего теперь перед Галактикой, что мы просто не можем отказаться от действий, которые могут расширить наши знания. Мы должны узнать, что происходит на Солярии, и единственный способ – устроить так, чтобы мадам Глэдис поехала туда. Что касается влияния, то это почти не требовало усилий. Несмотря на ее заявление, она жаждала поехать. Ее переполняло желание увидеть Солярию. Это была внутренняя боль, которая не прекратится, пока мадам не побывает там.

– Если ты говоришь, то так оно и есть, но меня это удивляет. Она часто давала понять, что была несчастной на Солярии, что она полностью адаптировалась на Авроре и никогда не желала вернуться.