Джеймс Дуэйн - Капер

Скарагоглу холодно рассмеялся.

– Этот парень в беде, капитан. Греттирсон всерьез намерен усадить его за канцелярскую работу.

– Там он, по крайней мере, жить будет, – сказал Сьярхир, встречаясь взглядом с генералом.

– Интересно, – произнес Скарагоглу, поднимая брови в учтивом недоумении. – Стало быть, вы так это называете? – Он подался вперед, и взгляд его темных глаз стал жестким. – По-вашему, для такого человека, как Редер, это жизнь? – Концовка генеральской фразы буквально сочилась пренебрежением. – Он воин, Сьярхир, а не бюрократ. Канцелярская работа станет бездарной тратой его талантов и его жизни в целом. Год упорного труда на ниве статистики – и он будет так же бесполезен для себя самого, как и для нас.

– Так это чистый альтруизм, сэр? – непринужденно осведомился капитан. – Давая ему задание, которое почти наверняка его убьет, вы тем самым его спасаете?

Не спуская глаз с лица Сьярхира, Скарагоглу медленно отклонился назад.

– Вот, значит, чем я, по-вашему, занимаюсь, капитан? Подбираю людей исключительно для того, чтобы их убивали? – Взгляд генерала стал еще острее, и несмотря на то что в эту игру они уже играли многие годы, во рту у Сьярхира вдруг пересохло. После недолгой паузы Скарагоглу снова заговорил, и хотя голос его оставался спокойным, он ясно давал капитану понять, что разгневан. – К нам постоянно поступают опасные, чрезвычайно рискованные задания, – неспешно произнес он. – Таков непреложный факт войны и нашей работы, капитан. Я подбираю тех мужчин и женщин, вероятность гибели которых на этих заданиях минимальна. Это мой особенный дар и мое проклятие. Вот вам факты, – продолжил он, снова подаваясь вперед. – Редер может жить и отчаянно рисковать – или он может стать еще одним зомби для тупиковой кабинетной работы. Я точно знаю, что бы я для себя выбрал. – Тут он склонил голову набок. – И догадываюсь, что выбрали бы для себя вы. Так будете вы мне помогать или нет?

Сьярхир позволил себе принять удивленный вид.

– Зачем вам моя помощь, сэр? Когда речь заходит о вербовке, у вас и так полный карт-бланш.

Скарагоглу опять рассмеялся, на сей раз с истинным удовольствием.

– По тому, как коммандер Редер на меня смотрел, я понял, что до него дошло достаточно грязных сплетен про мои наклонности кукловода. Все по-настоящему независимые люди поначалу с этой проблемой сталкиваются. А вот если кто-то, кому он может доверять, намекнет ему, что мне доверять тоже можно… – Скарагоглу пожал плечами, – тогда все будет куда как проще.

– Но генерал, я вам вовсе не доверяю.

Скарагоглу недовольно поднял брови.

– Вы уже выполняли для меня подобные задания, капитан.

Сьярхир улыбнулся.

– Именно поэтому, сэр, я вам и не доверяю.

Десантный генерал ухмыльнулся.

– А кроме того, сэр, у Редера нет никакой причины мне доверять. Мы с ним даже не знакомы.

– Что ж, – Скарагоглу развел руками, – значит, придется познакомиться. И не сомневаюсь – ему вы тоже понравитесь. Обаяния вам, Сьярхир, не занимать.

– Благодарю вас, сэр.

Генерал милостиво ему улыбнулся, а затем несколько секунд просто посидел в задумчивости, правой рукой отстукивая такт скрипичного концерта.

Этот жест Сьярхиру кое о чем напомнил, и он сказал:

– У Редера протезная рука, сэр. От полетов на «спидах» он отстранен.

Генерал пренебрежительно отмахнулся.

– Едва ли это серьезная причина не поручать Редеру это задание, – сказал он.

– Не уверен, сэр.

– Вы у меня совсем как «адвокат дьявола», Сьярхир, – с язвительной улыбкой заметил генерал. – Но, полагаю, сам дьявол побольше вашего споров выиграл.

– Вам виднее, сэр.

Скарагоглу от души рассмеялся.

– Вы уже слишком давно со мной, сынок. Я собираюсь вам устроить новое назначение.

– Как вам будет угодно, сэр. – Но Сьярхир знал, что это будет очень нескоро.

Питер сидел в баре у Паттона; он не был пьян и не хотел напиваться, но за воротник все-таки немного закладывал. Так его настроение оставалось достаточно приподнятым, чтобы он в свою кружку пива не разрыдался. Или, если уж по правде, в рюмку виски. «Весь фокус в том, – думал он, – чтобы держаться на самой грани эйфории, но не пытаться ее достичь – иначе я наверняка расчувствуюсь и заплачу».

Остальные по его же просьбе оставили коммандера одного.

– Мне тут кое о чем подумать требуется, – жизнерадостно заявил Питер. И с тех самых пор его мысли так и носились по кругу.

«Итак, меня опять намыливаются приземлить, – думал он. – Как раз теперь, когда я снова могу летать». Ничего хорошего Редеру все эти думы не приносили, но ничего тут поделать он не мог.