Андрей Дай - Ом Свасти

Из данных визуального наблюдения явствовало, что район города, где располагался центральный офис Всеземного Федерального банка был, словно бочка с соленым тунцом, набит боевой техникой. Посланный мною отряд попал под перекрестный огонь тысяч орудий. Понеся большие потери, люди были вынуждены укрыться в развалинах небоскреба. В других районах города спутники признаков идущих боев или сосредоточений войск красных не обнаружили.

Мы приземлились на площади, где под землей сходились несколько линий метрополитена. Я решил воспользоваться этим способом передвижения и выйти на поверхность в незащищенном тылу врага. По сути закованная в броню армия, числом без малого в три тысячи хорошо подготовленных и прекрасно вооруженных бойцов, должна была стать для комми настоящим сюрпризом.

Нью-Йорк встретил меня грязью. После почти стерильных помещений Буллиальда поверхность планеты показалась донельзя мерзостной. Неприятное чувство, словно ладони обволокло чем-то маслянистым, чем-то нечистым, не покидало с того самого момента, как я первым выскочил под низкое дождевое небо «цитадели».

Сотрясая мостовую на самом дне железобетонных ущелий мегаполиса, мы спустились в кишащее людьми подземелье. Я отдал приказ не стрелять, но не стал бы наказывать ослушавшегося солдата. Слишком уж бестолково, раздражающе валил народ к прибывающим с небольшими промежутками поездам.

Ньюйоркцы попросту сошли с ума. Многомиллионная армия кровожадных захватчиков входила в город, а миллионы горожан тупо, как стадо баранов, стремились на Континентальный стадион на финальную игру по флайболу. Ирония судьбы – финальная игра в финале государства....

Словно не было войны. Словно после окончания финала все пойдет по старому. Словно игра важнее жизни...

Нам пришлось применять силу, чтобы оттеснить вопящую от ярости орду болельщиков в сторону и загрузиться. И я подумал, что красные сильно рискуют, если попытаются прервать игру. Толпа просто разорвет щуплых азиатов на куски... или Нью-Йорк потеряет несколько миллионов жителей.

Фанатам флайбола пришлось подождать. Словно волны, состоящие из концентрированного безумия, толпы накатывали и разбивались о бронированные грудные пластины стоящих плечом к плечу командос. Пластилитовые трубы поездов, удерживаемые на станции в нарушение всех расписаний, проседали над рельсом, когда тяжелые гоплиты входили и пытались рассесться на узеньких сидениях.

Наконец последний состав дрогнул, тягач поднатужился и стронул трубу с места. Станция, где мы оттеснили фанатов, не была конечной и в вагонах оказались люди севшие раньше. Я садиться не стал и всю дорогу на меня, снизу вверх пялилась какая-то маленькая сухонькая старушка.

Труба летела мимо заполненных людьми перронов. Пистолет, приставленный к затылку оператора поезда, придавал составу дополнительную скорость. Немногочисленные пассажиры, которым довелось попасть в одни с нами вагоны, тихо злились, но открыто выражать недовольство не решались.

– Вы бы еще, молодой человек, на лошади сюда въехали, – вдруг укоризненно выговорила старуха.

– Ты ее хоть раз в жизни видела? – засмеялся я. – Мымра, ты, наверное, даже в Зоопарке ни разу не была!

– Хам! – закричала старушка. Солдаты заржали, поезд остановился. Если бы пришлось перед боем что-то говорить своим солдатам, я вряд ли сумел найти лучшие слова для поднятия их настроения.

От выхода до развалин было не более пятисот метров, но все это пространство было плотно забито. Горбатые панцеры, тягачи с ажурными фермами ракетных установок, грузовики, штурмовики, полевые кухни и санчасти. Суетливо мельтешащие среди серо-зеленых стальных монстров серо-зеленые люди с оружием. Мы вышли из-под земли и еще пару минут разглядывали излишне милиторизированный муравейник, прежде чем нас заметили.

Очаги растерянности возникали в толпе красных то тут, то там, пока вся эта армия не замерла с открытыми ртами. Тогда я подрегулировал микрофоны в шлеме и сказал так, что голос долетел даже до обгоревших развалин банка:

– Вы что? Решили их пересмотреть? Идите и убейте их. Будем потом смотреть на их трупы!

– Огонь! – запоздало выкрикнул какой-то красный командир, и площадь взорвалась. Огненные вихри пронеслись по беззащитным грузовикам, кухням и фургончикам медслужб. Бесполезные при большой скученности и суматохе панцеры крутили башнями и изредка стреляли, разрушая титанические здания нависающие над улицами. Тогда вздымались облака пыли, и оседающий небоскреб заваливал и моих солдат и комми.