Владимир Дэс - Из рая в рай (сборник)

Сушенцов покопался в своем запаснике и почему-то выбрал картину «Белое под черным». Ее он и принес в выставочный зал.

Организаторы выставки были не в восторге от картины и повесили ее где-то в самом углу последнего зала.

Николай даже на открытие выставки не пришел из-за явного неуважения организаторов к его персоне.

Но все это так.

А на самом деле на выставке произошла сенсация.

На ее открытии, после торжественных речей и призывов, вдумчиво-умных осмотров картин местных классиков, зрители степенно шли и переходили из зала в зал. Пока не доходили до последнего зала. До картины его, Сушенцова.

И здесь всё.

Все останавливались и, не отрываясь, смотрели на картину. Зал постепенно «набухал», а потом переполнялся. А люди все шли и шли.

Организаторам выставки после небольшого замешательства пришлось перевесить картину в самый большой выставочный зал и открыть уже организованный просмотр неожиданного шедевра.

Шустрые, деловые люди, которые есть при каждом искусстве, смекнули, чем здесь пахнет. А смекнув, быстро разыскали Николая Сушенцова и предложили ему за «Белое на черном» сумму, раз в сто превышающую продажную стоимость любой картины на местном «пятачке».

Если бы они предложили меньше, он, может быть, не раздумывая продал картину. Но, услышав о каких деньгах говорят эти шустрые ребята, Николай насторожился.

Что-то тут не так.

Или ребята дураки, а на дураков они не были похожи, или картина, которую он сотворил, видимо «что-то» стоит. А вот сколько стоит это «что-то» после неожиданного предложения шустрых ребят стало не совсем понятным.

Николай отказался от предложения.

А ночью его обокрали, а затем сожгли мастерскую.

Николай не сгорел по чистой случайности, так как, сильно выпив в честь своего успеха, уснул на скамейке соседнего подъезда, не дойдя до мастерской несколько метров.

Так Коля Сушенцов остался без картин, мастерской и своего скудного имущества.

Единственным его богатством и достоянием осталась картина, отданная им по воле рока на юбилейную выставку.

Картина пользовалась бешеным успехом.

Ей выделили отдельный зал.

Критика просто лавиной обрушилась на картину и художника. Причем критика ужасная, чем вызвала моментальную мировую известность.

Автору поступили столичные предложения от крупных выставочных залов.

Николаю сначала вся эта суета вокруг его персоны и его картины понравилась.

Его приглашали, угощали. О нем писали.

Но писали в основном плохо. Даже гадко. И много.

Подняли все его грязное белье, всех его жен, любовниц и детей, законных и незаконных. Его болезни, пороки, привычки. Его дружно обвинили во всех смертных грехах: от расизма до шовинизма, от гомосексуализма до онанизма, от идиотизма до даунтанизма.

Правда были немногие, которые называли его пророком, а картину его пророческой.

Но в основном и мастера, и картину все ругали.

От всей этой трескотни Николаю стало в жизни неуютно.

Многие перестали с ним здороваться, друзья приглашать, соседи узнавать.

Коля с горя попил еще винца и однажды к вечерку повесился.

Какой-то сердобольный родственник его похоронил, а картина та случайная пропала. Исчезла.

В тот миг, когда она появилась рядом со мной, я сделал вдох.

Я вдохнул, и она вместе со своим запахом вся так и вошла в меня. Вся без остатка.

Я ее еще не видел.

Но тело мое вздрогнуло и напряглось, как от удара молнии.

Голова затуманилась.

Я, как в замедленной киносъемке, повернулся в ее сторону.

Наши глаза встретились.

А все остальное было как не с нами. Вернее, не со мной.

Что я ей говорил? Куда вел?

Когда очнулся, рядом ее уже не было.

Осталась лишь смятая постель.

Мои вещи, разбросанные по квартире. И ее запах – запах небесной свежести и чистоты.

Он был везде.

На подушках, простынях, полотенце, на мне самом – от кончика носа до кончиков пальцев на руках и ногах.

«Где? – метался я по квартире. – Где ты сама? Куда делась? Почему ушла? Почему?» Ни записки, ни одной забытой вещи.

Можно было подумать, что ее и не было здесь.

Я быстро оделся и выбежал на улицу.

Обежал дом.

Обследовал все закоулки квартала и близлежащие остановки трамваев, троллейбусов и автобусов.

Ее нигде не было.

В отчаянии я присел на скамейку.