Андрей Ракитин - Мое королевство (Химеры - 2)

Тетки у колодца судачили о мужьях, младенцах и ценах на хлеб и рыбу. Тонкая струйка воды плескала в каменный замшелый сток, под который подставлялись кувшины и ведра. Тетки не торопились. Под липами было прохладно, жара не располагала ни к спешке, ни к хозяйственному рвению. Чуть поодаль, в пыли, с курами и шелудивой собачонкой, возились дети. При виде Денона они бросили играть в щепки и окружили его, голося и протягивая чумазые ладони. Денон, памятуя, что "господин должен быть щедр, суров, но справедлив, и благороден", сыпанул горсть медяков. Завязалась ленивая, но вполне злобная драчка, которая закончилась так же быстро, как и началась: чья-то мамаша без лишних слов окатила мелюзгу водой. Досталось и Денону. Вода щедро окропила замшевые сапоги и тувии. Тетка бросилась извиняться, крича, что она все выстирает и вычистит. Денон поморщился. Черт принес его в этот квартал, черт бы побрал этого мерзавца Гэлада, который, видите ли, не может обсуждать серьезные дела за столом, за вином... ему, видите ли, присутствие Сабины мешает! А он не виноват, и в конце-концов, Сабина его законная жена, и он не позволит всякому хаму обзывать ее треской сушеной и морщиться при виде ее, как будто она не женщина, а бутыль с уксусом. Он вызовет этого нахала на поединок, и пускай будет то, что будет. Ярран, ежели угодно, может выцарапать ему глаза, но совершать переворот в компании этой немытой скотины!.. Он не обязан! Он барон, а не какой-нибудь Всадник вшивый!

Барон стоял, пылая праведным гневом, а тетка меж тем стянутым фартуком оттирала пыльные пятна с сапог.

- Оставьте, добрая мона, - проговорил Денон с улыбкой. И прибавил, что все пустяки, и в такую жару он был бы счастлив, если бы ему подали напиться.

Под нос немедля ткнулось с десяток кувшинов, от некоторых разило прокисшим вином и плесенью. Тетки наперебой затрещали, сетуя на жару и переживая за здоровье мессира и неполитые огороды.

- А правду врут, это жарища эта неспроста, вот как Бог свят, правду! Это все они, писаки! Руки бы повырывать и вставить!.. - Денон брезгливо поморщился, когда матроны уточнили, куда следует вставить. - Гра-амотные!

- Вчерась одного такого грамотея кнутами пороли на площади. Верещал, как Мартин кошак по весне. И пра-авильно! Нечего порчу возводить!

- Да не, бабы, они упрямые. Вон у Стафаны девка. Уж она ее лупила-лупила, ободрала, как козу, неделю на лавку присесть не могла, а как зажила задница!.. У-у, ведьма косая. Поглядела на меня, взяла щепочку, сажи наскребла... ну, писарь наш так чернилы разбавляет... и давай корябать. Тестамент Стафанин разодрала на листочки, а он у ей на свадьбу дареный.

- Накорябала?

- А то! Меня овод укусил, окривела.

- Дай поглядеть.

- Перебьешься. И про мужика моего... Я, говорит, тебя счас опишу, и тебя покрасят. И точно, змеюка! Как сглазила. Упал со стропил и башкой в лохань с вапой. Вешать их надо, бабы, вот что.

- Как же, вешать! А церковь пролитие крови воспрещает.

- Тогда палить. Эй, мессир хороший, вам что, сплохело? Стафана, ну-ка, плесни на него!

- Пшли вон, дуры! - заголосил Денон что есть мочи и рванулся прочь.

К стоящей у городских ворот башне он подходил с опозданием, но не торопясь, потому как человеку его возраста и положения спешить как-то несолидно. Подождут. Не на свадьбе. Сапоги высыхали, влага оставляла разводы на нежной палевой замше.[.1] Денон злился. Не прибавили доброго расположения духа и замечания двух странного вида оболтусов: один был лысый с оттопыренными ушами, по второму плакали продавцы лечебных пиявок. Оболтусы хихикали и язвили по поводу бла-ародных дворян, которые позволяют себе...

- Заткнитесь, - велел их предводитель, высунув из дверей весьма неопрятную голову. - И препроводите.

Денон подумал, что иногда Канцлер Круга бывает крайне предупредителен. Хотя Круг - этакое гнилое подобие рыцарского ордена, а проще говоря, пять с половиной оболтусов, семь из которых умеют только голосить стишки на заборах, а в остальных голубая кровь... - в общем, этот Круг в Канцлере не нуждается. Если бы речь шла о нем, Деноне, тогда конечно. У него происхождение, опыт, стратегический склад ума, они его недооценивают и еще об этом пожалеют. Он бы им все возглавил, как надлежит, как положено в порядочных рыцарских орденах. Вот у мессира де Краона - там Орден. Адепты гроссмейстеру в рот смотрят. Денон споткнулся о щербатую ступеньку. Факел бы зажгли, уроды... Он перекрестил рот, пригладил волосы и выбрался на чердак.

Дивясь легкомыслию Капитула, он озирался на загаженный пол, но местечки почище уже расхватали. Клод вытащил из-за обшлага камзола обширный батистовый платок, расстелил его на грязных кирпичах и с кряхтением сел, подбирая скьявон.