Андрей Дворник: Голому – рубаха

Порнов, замешкавшийся в каюте – он уговаривал снежного барса залезть в стенной шкаф и выть себе там сколько влезет – выбрался на палубу чуть позже их высочеств; пододвинул к стене рубки небольшую канатную бухту, уселся и подставил умиротворенное лицо мягким закатным лучам солнца; свежий воздух, эфирная настойка из морской соли и водорослей, пьянил его пуще «кокосовки».

В двух метрах от него, опершись локтями на высокий фальшборт, болтали о чем-то своем три длинноногих манекенщицы, три стройных фотомодели; прихваченные посередине белыми бантиками талии, полные задора попки под белым соусом коротеньких юбочек и затянутые в ажурный чулок умопомрачительные ноги немедленно привели Порнова в боевое состояние духа; он вспомнил, наконец, какие же на самом деле были лица у трех девчонок в том самом первом сне.

– Кстати, Лео, – донесся до него голос Мич, – в обмен на дальнейшее сотрудничество сгоняй, пожалуйста, своих головорезов до «Оклахомы» и обратно; пусть попросят – вежливо! – горсть пилюль биоблокады; а то, чтобы мы с вами тут стояли и мирно беседовали, Порнову пришлось овердозу мутагена принять…

– Слушай, Мич, – произнес Порнов задумчиво. – Я тут прикинул…

Может, уж наплевать на эти пилюли?!

Девушки разом обернулись; лица были именно те; круг замкнулся; из порновской памяти вынули последнюю занозу; из провалов сознания с медлительной важностью глубоководного чудища всплыла первая – и она же ключевая – фраза; Порнов подивился только, какую ересь он способен иногда нести.

– Привет, девчонки! – кивнул Порнов принцессам и настороженно заглянул в их синхронно меняющиеся лица. Мич, обычно старающаяся не выказывать своих чувств, – по крайней мере, первой, – на сей раз отказалась от этого правила; приветливо и душевно улыбнулась Порнову, показав два ровных ряда чудесных белых зубов. Броу, предварительно кинув на старшую сестру опасливый взор, состроила вдруг шкодную гримаску и быстро подмигнула Порнову одним глазком. Даже Лео, традиционно наблюдающая Порнова, как солдат – живую вошь, ныне попыталась придать своему растерянному лицу максимально участливое и дружественное выражение.

«Кажется, наша взяла», – довольно сообразил Порнов; расслабился; еще расслабился; и, счастливо расслабленный, сообщил радостную весть:

– У меня только один вопрос…

Здравый смысл подсказывал ему обойтись нейтральной фразой. Мол, как там у нас с погодой; не пора ли пойти всем попить вечернего кофею; или вот – не слабо ли вам, ваши благородия, выдать русскому мужику пятак на водку?

Но тот, кто тянет нас за язык, кто оставляет от дома – дым, этот чертов бес демагогии и беспорядков всегда был в нашем анархисте сильнее любой логики, даже самой железной-разжелезной; не раз и не два он обжигался на этом, клял себя, – но ничегошеньки не мог с собой поделать.

Мич, заметив знакомую шальную искорку в порновских глазах, предостерегающе выставила вперед ладошку:

– Ты, искатель приключений на собственную шею; не забывай все же, кто мы!

Наивная; лучше бы она промолчала.

Порнов нагло уставился прямо перед собой, куда-то в живот девушкам – ну, может, чуть выше – и, не раздумывая более, выдал:

– А что, подруги; никогда не пробовали с многоногим?