Владимир Куницын - Смоленский регтайм

Молодой человек перешел проезжую часть и направился вдоль стены по узкой дорожке, протоптанной в снегу. И здесь, коснувшись рукой кирпичей, уложенных четыре века назад, он вдруг понял, чем, показавшаяся неказистой на первый взгляд, Смоленская крепостная стена отличается от хорошо знакомой Московской кремлевской. Точно тем же, чем боевой офицер не раз принимавший бой с превосходящими силами противника, оборонявший позиции до последнего патрона, отличается от штабного офицера с безупречной выправкой, всегда в парадном мундире, но нюхавшего порох только на стрельбище.

— Мама, а почему я сегодня не у бабушки?

Темка задал абсолютно законный вопрос, когда они с Анной уже вышли из двора дома Алевтины.

— А бабушка уехала в Брянск, я тебе говорила утром. Ты не помнишь?

— Не помню.

Еще бы запомнил. Сонный-пресонный, чуть из салазок не вываливался, когда утром Анна везла его к Алевтине.

Конечно, тридцать первого декабря работают только полные дуры. Или матери-одиночки, у которых каждая десятка на счету. А здесь оплата по двойному тарифу, да еще шеф обещал сотню сверху подкинуть.

Когда перешли дорогу, Темка начал дергать Анну за руку.

— Мама, давай с горки прокатимся!

— Артем, какая горка!? Нам домой скорее надо, сколько дел!

— Мамочка, только один разочек. Мы не к парку, мы к стене съедем, чтобы на трамвай ближе было. Это аргумент?

Анна поняла, что на горку лезть придется. А иначе как научить мужчину разговаривать на языке аргументов?

— Ладно, — сдаваясь, согласилась Анна, — только ты должен сказать, как эта горка называется. Я тебе говорила.

— Шейный бастион, — прокричал Темка, стремительно рванувшись вверх по обледенелым, выбитым в склоне следам, волоча за собой салазки.

— Шеинов! — поправила Анна и, вздохнув, отправилась вслед за сыном.

Сверху спуск выглядел несколько жутковато и, если бы имелась такая возможность, то Анна не поехала бы на санках. Но существовало целых две причины, не дающих возможности отказаться. Она считала, что настоящая мать должна жить интересами сына, а еще была уверена, что ей ни за что не удастся без серьезных потерь спуститься по тем ступенькам, что привели сюда.

Конечно, всем известно, что если какая-нибудь пакость может произойти, то она непременно произойдет. Когда Анна с Артемом проехали метра три, крутизна склона резко увеличилась, и стало видно, что желобок, который они выбрали для спуска, приводит к довольно приличному трамплину. Для Артема подобный оборот тоже оказался неожиданным. На всю округу разнесся отчаянный, наполненный детским ужасом и весельем одновременно, крик:

— Тормозю-ю-юй!

После трамплина спуск шел вдоль дорожки, огибающей крепостную стену. По закону подлости, именно в это время по ней шествовала дородная дама, совмещающая полезное с полезным — выгуливание собаки и поход по магазинам.

В одной руке она небрежно держала поводок вымуштрованного пса, а в другой несла картонный поддон яиц. Услышав крик Артема, молодой черный дог пришел к выводу, что хозяйке угрожает опасность. С громким лаем, он бросился наперерез несущимся санкам. Хозяйка с неожиданной прытью рванула вслед за собакой, пытаясь поймать выпущенный поводок.

Выскочив на лед желоба, пес потерял опору под ногами, а с ней и уверенность. Взлетевший над трамплином снаряд, разделившийся в полете на три боеголовки в лице Анны, Артема и собственно салазок, произвел на него неизгладимое впечатление. С жалобным визгом он рванулся назад под ноги хозяйке. Но здесь поджидал крайне неприятный сюрприз. От неожиданности дама нелепо взмахнула руками. В результате, получив начальное ускорение, все тридцать яиц сорвались с мест на поддоне и полетели, напоминая залп установки «Град» в миниатюре, в сторону дога.

Разумеется, любой пес, с его-то собачьей реакцией легко может ускользнуть от подобной атаки. Но не повезло. Хозяйка случайно наступила на поводок, что лишило ее любимца малейших шансов на удачный маневр.

Не ожидавший такой подлости дог завыл на высокой ноте, а когда завершающие полет санки врезали ему по заду, ударился в дикую панику. Вырвав поводок и опрокинув в сугроб хозяйку, пес понесся в сторону парка. Благодаря желтым пятнам на темном окрасе, он удивительно напоминал далматина, выведенного каким-то селекционером-извращенцем. Истошный, леденящий душу вой навевал воспоминание о собаке Баскервилей.

Молодой человек, первым подоспевший к месту событий, легко, одной рукой поставил на ноги Темку и поспешил к хозяйке дога, что-то кричавшей про хулиганов и милицию.