Джеймс Блиш: Сеятели для звёзд

Свени поднял голову, глядя на шар спутника. Старое знакомое ощущение падения на миг вернулось к нему. Он опустил взгляд, ориентируя зрительное восприятие на корабль, пока ощущение падения не прошло полностью. Очень скоро он отправится к Ганимеду.

Из-за выпуклости жилой сферы показалась фигура Майклджона, скользящего подошвами скафандра по металлу кабины. В мешковатом безликом скафандре именно он казался сейчас нечеловеком.

- Готов? - спросил он.

Свени кивнул и лег лицом вниз на направляющую балку, защелкнув в положенных местах крепления своей упряжи. Он чувствовал прикосновение перчаток Майклджона к спине - закреплялась ранцевая реактивная установка. Но он ничего не видел, кроме деревянных салазок, которые будут предохранять тело от огня выхлопа.

- Порядок, - сказал пилот. - Удачи.

- Спасибо. Давай отсчет, Майки.

- Пять секунд до старта. Четыре, три, две, одна, пошел!

Реактивный ранец завибрировал и довольно ощутимо стукнул Свени между лопатками. Мгновенное ускорение надавило на ремни парашютной упряжи, салазки помчались вдоль направляющей балки.

Потом, освобожденные, они отделились от него и по дуге ушли куда-то вниз, быстро исчезнув среди звезд. Отделился и сам ранец, помчавшись вниз и вперед, сверкая огнем из сопла. Мгновенно рассеявшаяся волна жара от двигателя на миг вызвала у Свени головокружение. Потом ранец исчез. Ударившись о Ганимед, он разовьет такую скорость, что от него останется лишь небольшая воронка.

Остался лишь сам Свени, падавший вниз головой на поверхность Ганимеда.

2

Свени всегда хотел быть человеком. Он хотел этого с того момента в годах, подернутых дымкой детских воспоминаний, когда он понял, что подземный купол на Луне был его персональной Вселенной. Желание было смутным, каким-то обезличенным, но сильным, и со временем перешло в ледяную горькую тоску по несбыточному, дававшую о себе знать в манере держаться, и во внешнем виде, и во взгляде на мир, на свою уникальную повседневную жизнь, и во снах, которые по мере взросления Свени становились все более редкими, но и более сильными. Доходило до того, что подобный кошмар на несколько дней оставлял его полуоглушенным, словно после катастрофы, в которой он чудом уцелел.

Приданный Свени отряд психологов, психиатров и аналитиков делал что мог. Но они мало что могли. История болезни Свени содержала мало общего с тем, к чему была привычна любая система психиатрии, создаваемая людьми и для людей. Не могли члены научной команды согласовать между собой и то, что же считать основной целью такой терапии. Помочь ли Свени сжиться с факторами своей нечеловечности, или вместо этого, наоборот, раздувать искорку надежды, которую остальные немедицинские работники преподносили Свени, как единственную цель его существования.

Факты были просты и неумолимы. Свени был адаптантом - в его случае адаптированным к свирепому морозу, слабой гравитации и жиденькой атмосфере Ганимеда. Кровь в его сосудах, клетки его тканей - все это на девять десятых состояло из жидкого аммиака. Кости его - лед, дыхание - сложная водородно-метановая цепочка реакций, основанная не на железосодержащем катализирующем пигменте, а на разрыве и восстановлении мостика сульфидной связи. И если бы возникла такая необходимость, он смог бы продержаться долгие недели на диете лишь из одной каменной пыли.

Таким он был всегда. То, что заставило его стать таким, случилось в буквальном смысле еще до его зачатия. Клетка, которая была оплодотворена и потом развилась в зародыш Свени, была подвергнута целому комплексу воздействий - селективной обработке избирательными ядами, точечной рентгенотерапии, специальному метаболическому активированию плюс еще около пятидесяти других операций с совершенно непроизносимыми названиями. Вкупе все это окрестили "пантропологией". В вольном переводе это означало "трансформация всего" - и было действительно тем, чем называлось.

В той же степени, как пантропологи изменяли внешность и цикл жизнедеятельности Свени, изменяли и его духовный мир, обучение и даже его предков. Доктор Алфкон как-то гордо объяснил Свени через интерком, что по мановению руки адаптированные люди не возникают. Даже клетка-зародыш имела позади себя сотню поколений клеток, ступенчато изменявшихся из поколения в поколение, пока не возникла зигота, достаточно далеко ушедшая от теплой белковой жизни ко льду, цианидам и всему прочему, из чего сделаны такие мальчики, как Свени. Доктор Алфкон был снят со своей должности, когда в конце недели команда психологов прослушала записи всех разговоров Свени: кто и что говорил ему, и как он на это отвечал. Но Свени никогда не слышал известного детского стишка "из чего сделаны мальчики", и поэтому не испытал травмы по причине эдипова комплекса.