Дэвид Вебер - Меж двух огней

Ее враги, конечно, про себя списали дуэль (фактически казнь) на варварство отсталой планеты, но упорство Бенджамина не позволило им огласить это мнение публично. Мантикорские пэры сумели изгнать графиню Харрингтон из палаты лордов, но к владелице грейсонского поместья Харрингтон они обязаны были относиться не иначе как с почтением и уважением. И в довершение ко всему статус землевладельца обеспечивал Хонор превосходство практически над всеми аристократами, которые проголосовали за ее изгнание. Из членов палаты лордов только Великий герцог Мантикорский, Великая герцогиня Сфинксианская и Великий герцог Грифонский были выше ее по рангу, но они-то как раз Хонор поддерживали.

Каждый раз, когда она задумывалась о реакции остальной знати, ее бросало в дрожь. Требования Бенджамина своей утонченностью смахивали на пинок в брюхо, однако Хонор оказалась бессильна отговорить его. Бенджамин IX был прекрасно образованным, терпимым и мудрым, но при этом чертовски упрямым человеком, и он по-прежнему испытывал холодную ярость по поводу того, как обошлась с ней оппозиция. А в качестве главного союзника Звездного Королевства он имел возможность влиять на ситуацию.

Однако размышления о смене мундира и возможной реакции оппозиции составляли лишь часть неясных волнений Хонор. Космическая станция Ее Величества «Вулкан» находилась на орбите Сфинкса, четвертой планеты Мантикоры-А, ее родной планетной системы, и она страстно желала снова увидеть родителей и вдохнуть воздух планеты, которая была и всегда будет ее истинным домом. Но рисунок созвездий, на фоне которых плавал в пространстве этот мир, казался каким-то давно забытым – словно из исторических хроник. Слишком много всего произошло с Хонор на Грейсоне, и она сама изменилась. Каким-то странным образом, по непонятным для нее причинам, она стала на родине почти иностранкой; ее жизнь разрывалась между двумя «родными» планетами, и она почувствовала горько-сладостную боль, когда осознала, что так оно и есть.

Хонор глубоко вздохнула и поднялась. Парадный мундир казался ей ужасно вычурным, но даже в этом у нее не было выбора. Она вернулась сюда простым капитаном, которому надлежало вступить в довольно скромную командирскую должность, но, согласно протоколу, до тех пор, пока она не вернется официально на действительную службу в КФМ, адмирал Георгидес, командир «Вулкана», должен принимать ее как землевладельца Харрингтон, что означало официальный прием государственного уровня. Она сделала мысленную заметочку: при следующей встрече намылить шею Бенджамину IX, – а сейчас, покорно вздохнув, повернулась лицом к МакГиннесу.

Стюард тоже переоделся в форму КФМ и выглядел неприлично довольным. Он бы никогда не позволил себе проговориться, но Хонор знала, что он очень переживал по поводу того, как с ней обошелся Флот, и поэтому, в отличие от своего капитана, он с нетерпением ожидал торжественного приема, знаменующего официальную ее реабилитацию. Она хотела строго выговорить ему, но передумала. МакГиннес по возрасту годился ей в отцы и временами относился к хозяйке нежно-покровительственно, что далеко выходило за рамки устава. То есть он слушал с абсолютным вниманием и уважением все, что она говорила… и потом упорно продолжал делать по-своему.

Она встретила его ласковый взгляд и подняла руки, чтобы он застегнул пряжку на ее портупее. К парадному мундиру требовалось прицепить на пояс старинную железяку, которую она всегда считала скорее курьезом, чем оружием. Впрочем, в данном случае она пришла к абсолютному согласию и с МакГиннесом, и с Протектором. Вместо бесполезной парадной шпаги, которую носило большинство мантикорских офицеров, клинок, который только что прикрепил к ее поясу МакГиннес, был смертоносен. Всего четырнадцать месяцев назад это был меч Бёрдеттов. Теперь же восьмисотлетний клинок стал родовым мечом Харрингтонов, и Хонор, едва МакГиннес отступил назад, привычно поправила оружие.

Она повернулась к зеркалу и аккуратно надела на голову черный берет – новенький белый командирский дожидался ее официального вступления на капитанский мостик нового космического корабля. Потом потрогала четыре золотые звезды на груди слева. Каждая означала командование кораблем Королевского флота – и, вопреки всей неопределенности своего положения, Хонор почувствовала удовлетворение при мысли, что вскоре к ним прибавится пятая.

Она рассматривала себя более тщательно, чем обычно. Женщина в зеркале казалась ей почти знакомой. Строгое треугольное лицо было прежним: плотно сжатые губы, высокие скулы и решительный подбородок, но волосы отросли намного длиннее, чем в последний раз, когда в зеркало смотрелась капитан Харрингтон, а глаза… Огромные миндалевидные глаза тоже изменились. Они стали мрачнее и серьезнее, а за решимостью в них проглядывала печаль.