Дэвид Вебер - Меж двух огней

Человеческие чувства не способны были уловить то, что произошло в следующий момент, ни один человеческий мозг не смог бы разобраться в этом. Расстояние составляло всего лишь двенадцать тысяч километров, и ракеты, лазеры и гразеры, как разъяренные демоны, обрушили свою смертоносную мощь на этот крошечный участок безвоздушного пространства.

«Ахмед» покачнулся, когда первый гразерный луч легко прошел через защитную стену. На бортах крейсера лежала метровая броня, самый прочный сплав керамических и композитных соединений, который к этому времени научился создавать человек, но гразер прожег ее с небрежной легкостью. Из чудовищной раны вышибло огромные куски обшивки, а само движение корабля превратило то, что должно было стать простой пробоиной, в огромный, зияющий косой разрез. Он вскрыл борт, как нож для потрошения вспарывает акулье брюхо, и завывающий циклон выбросил наружу воздух, обломки и людей.

И это был только один из восьми гразерных лучей. Все они достигли цели, и никто на линейном крейсере и вообразить не мог, что переделанное транспортное судно способно нести такое оружие. Каналы связи хевенита наполнились визжащей какофонией – криками муки, удивления, ужаса. «Пилигрим» растоптал его, как слон игрушку. Затем сработали прилетевшие ракеты вспомогательного крейсера, нанося один за другим сокрушительные удары рентгеновскими пучками от взрывающихся боеголовок. Орудийные отсеки разнесло на части, всплески энергии метались, как безумные, кабели управляющей системы горели, с треском лопались и взрывались. Отсек первого импеллера разлетелся вдребезги, потому что гразер нанес удар прямо в генераторы, и взрывом раскромсало сто метров бронированного корпуса. Все три реактора автоматически отключились в аварийном порядке, а герметичные двери захлопывались по всему кораблю. Но во многих случаях этим дверям уже нечего было закрывать, чтобы сохранить воздух, потому что гразеры «Пилигрима» прорвали корпус крейсера насквозь, навылет, и теперь огромный корабль кружась уносился в пространство, беспомощный и умирающий.

Но он умирал не один.

«Пилигрим» выстрелил на долю секунды раньше «Ахмеда» (но только на долю секунды!), и, в отличие от «Ахмеда», у него не было ни брони, ни отсеков, наглухо изолированных друг от друга. Он был торговым судном, с тонкой обшивкой вокруг огромного пустого пространства, предназначенного для груза и никакое переоборудование не могло изменить этого факта. Уцелевшее оружие хевенитов, обрушившееся на корпус «Пилигрима», было намного легче, чем то, которое распотрошило «Ахмеда», но и его было более чем достаточно для такой уязвимой цели.

Весь правый борт от тридцать первого до шестьсот пятидесятого шпангоута на корме был разрушен. Пустые отсеки ЛАКов разнесло вдребезги – так разгневанный пьяница топчет стаканы. Второй и четвертый оружейные склады были уничтожены, как и все пусковые, за исключением второй. Шесть из восьми гразерных установок превратились в руины, погребя под собой практически все номера орудийных расчетов. Один луч проник глубоко внутрь корабля, уничтожив первый реактор, и добрался до тюрьмы, так что Рэнди Штайлману и его товарищам никогда уже не светило предстать перед военным трибуналом. Другой прорвался прямо на мостик. Ударная волна и страшный толчок дважды сотрясли его, разорвав внутренние переборки и внешнюю обшивку, и свистящий ураган сорвал Дженифер Хьюз с кресла, несмотря на раму безопасности, и вынес в космос. Никто никогда не смог бы отыскать ее там, но это едва ли имело значение, потому что поток вылетавшего в проем воздуха ударил Дженифер о рваный край дыры в корпусе и сразу же проломил шлем. Канал связи Джона Каниямы принес страшный крик – офицера пронзил кусок обшивки. Главстаршину О'Халли осколком разрезало пополам, и у Обри Вундермана выплеснулось прямо в шлем содержимое желудка, когда тот же самый осколок пролетел мимо и разорвал на куски Кэролин Уолкотт и лейтенанта Янсена.

Подобный ужас повторялся снова и снова, по всему обширному пространству «Пилигрима». Мечущиеся обломки поражали тех, кого упустили выстрелы «Ахмеда», как будто умирающий корабль мстил команде, которая довела его до беды. КЕВ «Пилигрим», кувыркаясь, летел в никуда с заглохшим двигателем, разрушенным гипергенератором и с восемью сотнями мертвых и умирающих людей в разбитых на куски отсеках.

Хонор с трудом выбралась из амортизационной рамы и завертела головой. Ремни безопасности Нимица сорвало, и он потихоньку уплывал от нее в неожиданно наступившей невесомости. Но он был жив. Она знала, что он жив, и с облегчением вздохнула, когда Эндрю Лафолле, качаясь из стороны в сторону, поймал потерявшего сознание кота и притянул его к себе. Хонор взяла Нимица у телохранителя, с помощью оборванного ремня привязала кота к крепежному кольцу на плече своего скафандра и переключила внимание на корабль и экипаж.