Дэвид Вебер: Испытание адом

Дождавшись траурного кортежа, люди, порой неловко и со смущенным видом, снимали головные уборы. На ступенях королевского собора стояли, глядя на приближающуюся колонну, премьер-министр Звездного Королевства герцог Кромарти и королева Елизавета Третья.

До того как средства массовой информации оповестили население о порядке проведения траурной церемонии, мало кто из собравшихся вообще имел представление о том, что такое «лафет», а еще меньше народу знало, что в древности, на Старой Земле, такие предназначавшиеся для перевозки артиллерийских орудий платформы использовались при похоронах выдающихся полководцев. Сам Кромарти узнал об этом от друга детства, увлекавшегося военной историей.

Зато каждому человеку из многотысячной толпы было известно, что гроб на лафете пуст, а тело женщины, с которой торжественно прощалась сейчас Мантикора, никогда не упокоится в земле родного Королевства. И вовсе не потому, что оно распылено на атомы в яростном межзвездном сражении или навеки затерялось в безбрежных просторах космоса, погребенное в склепе мертвого корабля, как тела многих и многих сынов и дочерей Мантикоры. Неудивительно, что, вопреки тишине и печали, торжественно струившимся на холодном ветру, Кромарти ощущал грозную пульсацию гнева, созвучную размеренному барабанному ритму.

С неба донесся звук, похожий на тысячекратно усиленный треск рвущейся ткани, – над бульваром пронеслись пять «Дротиков» с острова Саганами. Их вели опытнейшие инструкторы Крескин-филд. За каждым самолетом по омытому осенью голубому небу тянулся длинный белый след. Потом один из пятерки вырвался вперед и, резко взмыв вверх, исчез, растворился в солнечном сиянии, подобный отлетевшей душе. Этот символический ритуал прощания с погибшими товарищами пилоты использовали уже более двух тысяч лет.

Остальные четыре самолета пересекли маршрут кортежа и тоже растворились в небе. Герцог проводил их взглядом. Ему очень хотелось оглянуться, посмотреть себе за спину, но, глубоко вздохнув, он сдержал этот порыв. Незачем суетиться: он и так знал, что позади, за спинами королевы, премьера и членов правящей фамилии, собрались политические лидеры всех фракций обеих Палат.

«Другое дело, – с горечью подумал герцог, – что похороны, которые собрали их здесь, далеко не для всех стали таким уж печальным событием. Просто ни один из них не посмел отклонить приглашение королевы». Кромарти с трудом сдержал гримасу отвращения. Хотя долгая политическая карьера во многих отношениях сделала его циником, ему претило, что иные из соотечественников, наделенных огромной властью, втайне радуются злодеянию хевов. Правда, только втайне, поскольку избиратели, узнав об этом, разорвали бы их в клочья.

Когда процессия вышла на площадь перед собором Короля Майкла, герцог снова вздохнул. Конституция Звездного Королевства не допускала установления государственной религии, однако царствующий Дом Винтонов уже в течение четырех столетий принадлежал римско-католической церкви Второй Реформации. Король Майкл начал строительство собора, носившего теперь его имя, в 65 году после Посадки (по общечеловеческому календарю – в 1528 году эры Расселения). С тех пор храм стал родовым святилищем Винтонов и местом последнего упокоения всех членов правящего Дома. Последние государственные похороны – погребение короля Роджера Третьего – состоялись в соборе тридцать девять лет назад. И только одиннадцать могил в храме принадлежали не Винтонам, причем три из этих одиннадцати были пусты.

«Пустой суждено остаться и двенадцатой», – мрачно подумал Кромарти, не питавший особых надежд на то, что даже в случае полной победы над Народной Республикой соотечественникам удастся обнаружить и доставить домой тело Харрингтон. Правда, в этом она не одинока: крипте Хонор суждено хранить ее память меж пустых могил Эдуарда Саганами и Элен д'Орвилль.

Процессия остановилась перед собором, навстречу ей по ступеням четкой поступью спустился траурный караул, составленный из заслуженных старшин флота и сержантов морской пехоты. Командовавшая караулом невысокая черноволосая стройная женщина в мундире полковника морской пехоты, чья легкая хромота ничуть не портила выверенной элегантности движений, отдала честь темнокожей женщине-капитану и обеими руками приняла меч грейсонского лена. Тем временем почетная стража сняла пустой гроб с лафета, и его понесли вверх по ступеням.

Барабанный бой продолжался, все еще задавая медленный, скорбный ритм, до тех пор, пока ее нога не коснулась порога храма. Тогда барабаны умолкли, а из динамиков полилась музыка «Рыданий по утерянной красе» Сальваторе Хаммервелла.