Дэвид Вебер - Война Хонор

Жаль только, что долбанный идиот Яначек не позволил флоту построить хотя бы несколько таких кораблей!

Почувствовав, что челюсти уже сводит от того, как яростно он сжал зубы, Джефферс заставил себя отвернуться от дисплея. Как ни странно, по получении приказа Мэйтланда уходить из системы «Звездному шлему» удалось вырваться. Возможно, просто хевы нашли рыбу побольше, с горечью подумал он. Но отчасти это могло объясняться и повреждениями, которые сумели нанести нападавшим супердредноуты и ЛАКи Мэйтланда.

Алан Джефферс был слишком честен с собой, чтобы притворяться, что он не испытывал глубокой благодарности за то, что приказ Мэйтланда позволил ему и его экипажу остаться в живых. Но избавиться от сокрушающего чувства вины он не мог и подозревал, что это бремя повиснет на нем на долгое, очень долгое время.

– Интересно, сэр, как дела у адмирала Киркегарда в Маастрихте, – пробормотал коммандер Тиболт, стоя рядом с адмиралом Чоном на флагманском мостике корабля Флота Республики «Новая Республика» и наблюдая за тем, как Одиннадцатое оперативное соединение размещается на орбите вокруг единственной обитаемой планеты Тетис.

– Чего не знаю, того не знаю, – отозвался Чон и, полюбовавшись несколько мгновений сине-белой планетой на обзорном дисплее, расправил плечи и отвернулся.

Его внимание привлек другой дисплей. Тот, на который были выведены данные о потерях соединения.

Кроваво-красным цветом, что означало полное уничтожение, светилось название лишь одного корабля, и губы флаг-офицера изогнулись в мрачном удовлетворении. Терять корабль никому не хочется, равно как и людей, которые им управляют. Но после жестоких ударов, которые раз за разом наносили манти старому Народному Флоту, один тяжелый крейсер и семьдесят уничтоженных ЛАКов можно было считать ничтожной ценой за целую звездную систему. Не говоря уже о том, что манти лишились больше двух сотен своих ЛАКов, четырех тяжелых крейсеров и пары супердредноутов.

– Вообще-то, – сказал адмирал Тиболту, помолчав, – меня больше интересует, что происходит у Грендельсбейна и Звезды Тревора.

– Милорд, позвольте спросить, что вы думаете о послании премьер-министра Высокого Хребта? – вежливо осведомился Ниал МакДоннелл.

– Думаю, от необходимости держаться в рамках приличия давление у него подскочило настолько, что ожидаемая продолжительность его жизни сократилась лет на двадцать-тридцать, – весело ответил Хэмиш Александер. – Во всяком случае, очень хочется на это надеяться.

МакДоннелл улыбнулся. Сам он был родом с Грейсона, и служившие на Грейсонском флоте мантикорские офицеры порой приводили его в замешательство. Правда, графа Белой Гавани он мантикорцем уже почти и не считал, ведь Александер столько сражений провел бок о бок с грейсонцами, что стал для них своим – по крайней мере его приняли как своего. Больше всего МакДоннелла смущало то, что мантикорцы с ошеломляющей прямотой критиковали правительство Высокого Хребта. Разумеется, они говорили о премьер-министре, а не о своем монархе, но МакДоннеллу трудно было представить грейсонского офицера, который высказывался бы столь откровенно – и столь презрительно – о канцлере Протектора.

Не то чтобы кто-то из соотечественников МакДоннелла не соглашался с этой оценкой Высокого Хребта. Просто грейсонцы в массе своей были более… почтительны, чем большинство мантикорцев. У МакДоннелла это вызывало недоумение. В основе двойственности нынешней политической ситуации в Звездном Королевстве лежал контроль аристократии над теми, кто составлял исполнительную ветвь власти. От такой же политической системы, причем в более жесткой форме, страдал и Грейсон – до того, как «Реставрация Мэйхью» вернула монарху власть, прежде неуклонно слабевшую на протяжении нескольких поколений Протекторов. Но то глубокое почтение, с которым жители Грейсона всегда относились к своим землевладельцам, странным образом отсутствовало в менталитете мантикорцев.

Правда, граф Белой Гавани принадлежал к этой самой аристократии, что, возможно, и объясняло отсутствие у него врожденного уважения к ней.

– Не стану притворяться, что не разделяю ваших надежд, милорд, – сказал, помолчав, адмирал. – Но похоже, он решил представить ситуацию в наиболее выгодном свете.

– Вариантов у него не так много, – отметил Белая Гавань. – По правде сказать, я уверен, что это входило в расчеты Протектора Бенджамина. И хотя негоже обвинять Протектора во вмешательстве во внутриполитические дела союзника, думаю, он поставил Высокого Хребта в неловкое положение с заранее продуманным умыслом.