Дмитрий Гаврилов - Эликсир памяти, или Последние из Арконы

Откуда, откуда он узнал про соленые баранки?

Оставив Вадима с Павлом наслаждаться вместе с четой Пауэр под звуки «Волшебной белой ночи», Станислав присоединился к нам на балконе…

— На бал кони ходят?

— Ходят!

— А вот и не правильно, — передразнила тетя Галя.

Со мной творилось нечто непонятное, к несказанному удивлению друзей я вдруг захлопал в ладоши, а потом зажмурился. Мне привиделись яйца, падающие из корзины вниз, карусель Нескучного сада, черная бронзовая пантера, разинувшая пасть. Стоя на Якиманской набережной я ловил запах конфет. Волна качала плавучий ресторан «Буревестник». «Дю-дю-ка!» — завывало эхо под Крымским мостом. Мои слегка кривые маленькие ножки ступали по битому, растертому в пыль красному кирпичу. И был еще совсем новенький гастроном, из подвала на платформе без поручней поднимали разную снедь.

— Тебе нехорошо? — Стас взял меня за руку.

— Напротив. Будто бы помолодел на тысячу лет. Если не возражаешь, я все-таки поколдую над твоим эликсиром у себя в институте. Возможно, все дело в каких-то оптических изомерах глюкозы.

— Но, ведь, здесь и в самом деле ничего нет, кроме сахара и воды, — улыбнулся он в ответ. — Главное, верить, что это эликсир памяти.

— Гм… — задумался я. — И ожога на животе, его тоже не было.

— Не было, — произнес Стас.

Я посмотрел на друга.

— Ничего не было.

Но врать в глаза он так и не научился.

Мы просидели так до вечера, выпили немного, поболтали о жизни.

Строили какие-то планы на лето. Хотели рвануть в Крым, но Стасу, оказалось, совсем в другую сторону — на Тихий океан. Затем меня всем скопом проводили до остановки троллейбуса. Здесь мы замешкались, кажется, посеял по дороге магнитную карточку. Все некстати в этом мире.

Сделав две пересадки, я, наконец, очутился на Варшавской, где меня ждал последний пустой удивительно желтый вагон уходящего в сторону центра поезда метро. Фляга булькала эликсиром. Тоннель гудел. Проехав пару остановок, я встал, чтобы полюбоваться на огни ночной Москвы, есть там один отрезок, когда электричка следует через мост над рекой.

И только тут я заметил ребенка в зеленой курточке с яркой эмблемой на рукаве, он прильнул к стеклу противоположной двери и тоже смотрел на «Москва-реку» сквозь полустертую надпись «НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ». Мальчика придерживала молодая женщина в странном, неказистом, несовременном пальто. Я вздрогнул.

— Нам скоро выходить! — произнесла она и погладила племянника по голове.

— Все! Улица кончилась! — сказал ребенок с обидой в голосе, и я узнал его пухлые большие щеки.

— Станция Каширская. Конечная. Поезд дальше не пойдет. Просьба освободить вагоны.

Машинально я вышел на платформу, удивившись не тому, что прослушал напоминание о случайно забытых вещах, а совсем другому.

Моя последняя электричка двигалась в обратном от центра направлении.

Таинственные попутчики несколько опередили меня, но уже у дверей автобуса, промчавшись мимо аппаратов с газированной водой, я их все-таки догнал.

— Безобразие! Надо в Моссовет написать, а еще лучше — в горком! — проворчал пожилой мужчина с планками орденов и медалей на пиджаке.

— А что такое?

— Кинул я три копейки, чтобы, значит, с сиропом. А они мне будто на одну копейку наливают. Вот какая штука!

Мальчик бухнулся в жесткое кресло, ручонкой накрыв соседнее, ясно показывая, что место занято. Женщина, сопротивляясь инерции и балансируя с ловкостью акробатки, осталась у железной кассы, прикрепленной к стене салона, бросила монеты. Затем она отмотала билет и опустилась на сидение рядом с ребенком. Боясь вспугнуть захлестнувшее меня Время, я отвел от них глаза и стал разглядывать звенящие и подпрыгивающие в ящике кассы из-за постоянной тряски пятаки…

Полная Луна в гордом одиночестве вылезла на темное ночное небо.

— Юна! Юна! Ты меня сы-ышишь? — спросил мальчик.

Луна не ответила.

У входа в подвал клетчатой пятиэтажной хрущевки сверкнули зеленые огоньки, потом еще. Чернушка вывела пушистых детей на охоту.

За школой опятами выстроились башни новостроек.

— Не бойся, она не кусается! Она у меня добрая, — успокоила соседка. — Багира! Багира! Сидеть!

Немецкая овчарка послушно устроилась у ног хозяйки.