Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде

Вице-адмирал Эдгар Хоувэл сидел на полу в ходовой рубке в неудобной позе с перебитыми осколками ногами. Каждое вздрагивание корабля отдавалось колющей пульсацией в ранах, и его попытки докричаться до мельтешащих подчинённых сопровождались невольными возгласами и вымученными гримасами боли. Кто-то из медперсонала воткнул ему в правую ляжку прямо поверх форменных брюк укол обезболивающего, потом ловко вытащив ещё один снаряженный шприц, выпустил его содержимое во вторую ногу. Затем наскоро, так же поверх брюк, перевязывал сочащиеся кровью раны.

Почти сразу конечности начали неметь, вскоре Хоувэл вообще их не чувствовал, почти блаженно откинувшись к переборке, наконец получив возможность соображать.

Очередной воздушный взрыв, осыпавший палубу и надстройку авианосца сотней осколков, снова ощутимо долбанул по ушам грохотом и скрежетом рвущегося металла. Хоувэла сильно дёрнуло в сторону. Заполнившись густым дымом, сквозящее решето ходовой рубки за минуты выветрилось, представив перед оглушённым адмиралом жуткую картину.

Искромсанная аппаратура, ещё чадящая, покрытая пузырящимися лопухами противопожарной пены. Рядом на полу, изломанной окровавленной куклой распластался дежурный офицер и кто-то ещё совершенно неузнаваемый, бесформенно грудой, мало похожей на человека. Корабль слегка потряхивало, он продолжал заметно крениться и, казалось, что эти уже мёртвые люди продолжают жить, шевелясь, невольно двигая частями тел. Ближе к адмиралу лежала чья-то оторванная ниже колена нога в изорванном огрызке форменных брюк. Покатый пол заставлял этот обрубок неторопливо скользить прямо к нему, щадящее отвернув кровавые рваные ошмётки, показав подошву ботинка.

Адмирал заставил себя отвести взгляд, призывая всю свою стойкость, пытаясь подавить эмоции.

«Правая. Нога правая. И подошва стёрта на внешнюю сторону, прям как у меня», — делано-равнодушно подумал он. И тут до него вдруг стало доходить. Поворот головы. Взгляд полный тоскливой надежды на его перебинтованные конечности. Конечность! — «ЭТО ЖЕ МОЯ НОГА»!

Эдгар Хоувэл был весьма крепким человеком, повидавшим всякого, но только от осознания того, что «ЛИШИЛСЯ КУСКА САМОГО СЕБЯ», он тут же потерял сознание.

Еще через несколько минут крен авианосца достиг 26 градусов, всё больше и больше увеличиваясь. Передвигаться по кораблю стало совсем сложно. Наконец, гордость Соединённых Штатов Америки опрокинулся на бок, пенным всплеском, потушив внешние пожары по борту.

Ещё шесть торпед впились в и без того издырявленную, рваную палубу, ни как не желавшего тонуть левиафана. Они-то его и доконали. Плавучий аэродром перевернулся, погнав бортом волну, показал не совсем, как оказалось, ухоженное днище — какие-то пятна, полосы, словно изъеденные ржавчиной разводы, налипшие водоросли и ракушки. Дрогнув от очередных взрывов, «Джордж Буш» стал погружаться в воду. Затем последним вздохом, испустив остатки воздуха, удерживающего его на плаву, в бурлящих всклоченных фонтанах, выбрасываемых порой на несколько метров, наконец, величаво скрылся под водой. На поверхности ещё несколько минут кружили масленые водовороты, таская по кругу в пузырях и липнувшем к воде дыме, головы уцелевших и мертвых вместе со всяким плавающим мусором.

В небе выжигая горючку, носились два «Хорнета». Лётчики, делая то что должно — выискивали цели, давили на кнопки и гашетки, уже поглядывая на уровень топлива, понимая, что предстоит полёт на запасные аэродромы.

Пилот с подраненого F/A-18F видел — с авианосцем покончено и надо тянуть до ближайших берегов, запрашивая разрешения на аварийную посадку либо канадцев, либо Кефлавик в Исландии.

Расползаясь, дымная плена порой полностью скрывала из виду корабли, которые выдавали лишь кляксы взрывов, огоньки от выстрелов и пусков ракет. Не заходя в зону действия ПВО противника, пилот просматривал поверхность в инфракрасном режиме, активировав головки наведения ракет. Получив подтверждение о захвате цели, (сумасшествие в магнитном поле планеты пошло на убыль) отпустил смерть в полёт. Ракеты, разделившись на пары, успешно поразили цели. Бомбы с полуактивным лазерным наведением довести до целей не удалось по технически причинам.

Во-первых, задымление сбивало наведение по лучу. Во-вторых, не смотря на все технические усовершенствования, ракетно-бомбовые удары с высоты более трёх километров являются всё же не очень прицельными. К тому же эти две планирующие тушки пилоту нужно было некоторое время сопровождать. А как это сделать в спокойной обстановке, если в твою сторону оскалились цепными псами десяток эсминцев и лёгких крейсеров, шпигуя воздушное пространство сотнями зенитных снарядов. У страха глаза велики — чудится, что каждый трассер метит в тебя, и если в сотне метров вспухло серое пятно взрыва, кажется ещё чуть, чуть и попал бы. И если разум добросовестно сигнализировал: «не замечено ни одной зенитной ракеты противника», то вбитые в голову рефлексы при учёбе, тренировках и участившейся боевой практике, заставляли частенько с опаской поглядывать на приборы — «а не нахожусь ли я в зоне облучения ГСН».