Ник Перумов - Сборник Похитители душ

— Видите ли, Саша… — начал Юрий Адольфович, помахивая цветами, — я…

— Вот что, господа, — перебил их Алексей Иванович, — не могли бы вы все свои объяснения и расшаркивания перенести туда, за дверь? А то у меня от вас обоих уже изжога сделалась.

Саша не нашел ничего лучшего, как взять под мышку своего будущего тестя и выйти за дверь.

— Вы что-нибудь поняли? — спрашивал Саша Юрия Адольфовича на уединенной скамейке, которую они наконец нашли в ближайшем сквере. Уединенной, потому что в любой действительности разговоры с букетами цветов выглядят по меньшей мере странно. А как выяснилось, обратно в человека Бляхман превратиться ну никак не мог.

— О чем?

— О том, что нам делать?

— Как — что? Он же, кажется, ясно выразился: искать доказательства.

— Ка-ки-е до-ка-за-тель-ства? — раздельно переспросил Саша. — Как вы их себе представляете? И куда их предъявлять, если даже найдем? И вообще, где мы находимся?

— Боюсь соврать, но, по-моему, это — проспект Стачек, — произнес букет.

— Очень мило. Надеюсь, вы не строите иллюзий насчет того, что мы с вами вернулись в реальный мир?

— Да… то есть нет… а вы что думаете?

— Я совершенно уверен, что все вокруг — просто очередная декорация, — ответил искушенный в путешествиях Саша.

— Уверены? — Букет повертелся по сторонам, словно разглядывая окружающее.

— Юрий Адольфович, — мягко сказал Саша, — ну нельзя же быть таким доверчивым. Вы что теперь, так и собираетесь жить в виде вазы с цветами? И как вы это себе представляете? Что мне, вас с собой везде носить? Или к жене отнести? Она вам будет воду менять. А что вы будете делать, когда цветы завянут?

— Простите, Саша. Я все понял, — покорно согласился Юрий Адольфович. От его прежней болтливости и ехидства не осталось и следа. — Что мы будем делать?

— Как в сказках, — бодро ответил Саша, — пойдем, куда глаза глядят.

Разговаривать на улице было уже неудобно, поэтому Саша погрузился в свои мысли.

Чего-то я тут не понимаю, ребята. Какая-то во всем этом есть нелогичность. Ладно, я согласен, что сам лично навертел все эти заморочки и прибамбасы. И, надо заметить, не без помощи уважаемого Юрия Адольфовича. Который дорвался до развлечений, как ребенок в Диснейленде. Вот и таскай теперь с собой этот дурацкий букет. Да еще и в вазе. Прохожие не зря, конечно, оборачиваются, видок у меня сейчас… — Саша, увлекшись, замурлыкал какой-то нехитрый мотивчик из репертуара Виктора Чайки. И тут же получил.

— Саша, если вам не трудно, вы не могли бы петь что-нибудь другое? — прошипел букет у него под мышкой. — К тому же вы ужасно фальшивите.

— Хорошо, Юрий Адольфович, я больше не буду, — с трудом сдерживаясь, ответил Саша и тут же поймал на себе недоуменный взгляд проходившей мимо женщины. — Но и вы пока воздержитесь от замечаний вслух. На нас обращают внимание.

— Хорошо, я буду молчать, — согласился букет, и Саше пришлось громко раскашляться, потому что та женщина уже остановилась, внимательно глядя на него.

Ну вот, смотрит и смотрит. А чего, спрашивается? Идет себе человек с цветами и сам с собой разговаривает. Подумаешь… Какое же нужно доказательство? Вот, эта самая женщина. Стоит, сумки у нее тяжелые. Продуктов, наверное, домой купила, семья у нее. Муж, дети. Всех она любит, заботится. Почему? Потому что душа у нее есть. А? Алексей Иванович, ау! Где вы? Вот вам доказательство.

НЕТ, УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ. НЕ ПРИНИМАЕТСЯ. НЕТ У ЭТОЙ ЖЕНЩИНЫ

НИ МУЖА, НИ ДЕТЕЙ. ПОТОМУ КАК БЕСПУТНЫЙ ЕЕ СУПРУГ ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД,

ДОПИВШИСЬ ДО ПОРОСЯЧЬЕГО ВИЗГА, УПОТРЕБИЛ ЖИДКОСТЬ ДЛЯ МЫТЬЯ СТЕКОЛ.

КОТОРУЮ К ТОМУ ВРЕМЕНИ СТАЛИ ВЫПУСКАТЬ НА ОСНОВЕ НЕ ЭТИЛОВОГО, А

ИЗОПРОПИЛОВОГО СПИРТА. РАДОСТИ МАТЕРИНСТВА В ВОЗРАСТЕ ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ ЕЕ

ЛИШИЛА ВАША СЛАВНАЯ МЕДИЦИНА. НЕУДАЧНО СДЕЛАННЫЙ ПОДПОЛЬНЫЙ АБОРТ,

ПЕРФОРАЦИЯ, ЗАРАЖЕНИЕ… В СУМКЕ У НЕЕ НЕ ПРОДУКТЫ, А НОСИЛЬНЫЕ ВЕЩИ

ПРЕСТАРЕЛОЙ МАТЕРИ, КОТОРАЯ УЖЕ ПЯТЬ ЛЕТ ЛЕЖИТ, НЕ ВСТАВАЯ, ПОСЛЕ

ПЕРЕНЕСЕННОГО ИНСУЛЬТА. НАПРАВЛЯЕТСЯ ЖЕНЩИНА НА БАРАХОЛКУ, ЧТОБЫ ВЫРУЧИТЬ

ЗА ЭТОТ ХЛАМ ХОТЬ НЕМНОГО ДЕНЕГ. ПОТОМУ ЧТО ЗАРПЛАТА У НЕЕ — СТО ПЯТЬДЕСЯТ

ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ В МЕСЯЦ. И ТОТ ЖАЛКИЙ, ИЗЪЕДЕННЫЙ БОЛЬЮ И НЕНАВИСТЬЮ

ПОЛУОБГОРЕЛЫЙ КОМОК, СПОСОБНЫЙ ШЕВЕЛИТЬСЯ ЛИШЬ ВО ВРЕМЯ ПОКАЗА

АРГЕНТИНСКОГО ТЕЛЕСЕРИАЛА, Я ДАЖЕ С САМОЙ БОЛЬШОЙ НАТЯЖКОЙ НЕ НАЗОВУ ДУШОЙ.

Ага, вот так, оказывается, мы будем держать связь. Ладно.

Саша прошел еще несколько десятков шагов и остановился, пораженный внезапной мыслью. А как же я сам? Что ж у меня, души, что ли, нету?