Генри Олди: Кукольник. Куколка. Кукольных дел мастер

Впрочем, у него на куклу были еще и особые виды, ради которых «синьор Карлос» и предпринял путешествие в Рокка-Мьянму, пользуясь вынужденной задержкой.

— Ну, наша. — Мальчишка потряс куклой, словно это все объясняло. — Я вам точно говорю, синьор Карлос: наша, и никаких смыслов…

Нити злополучного брамайна свисали из кулака нахала.

— Эта кукла моя, — медленно, словно говоря с умственно неполноценным, сообщил Карл, стараясь вполглаза следить за дорогой. — Я купил ее в лавке. У торговца. Заплатил деньги, и все такое.

— Эта кукла наша. — Мальчишка кивнул невпопад, как если бы соглашался. Прядь иссиня-черных волос упала ему на лоб. — Мы ее сделали. Тетушка Фелиция и я. А вы ее купили. Сначала мы ее сделали, а потом уже вы ее купили, синьор. Поэтому она сперва наша, а после — ваша. Вы не бойтесь, я не стану ее у вас отбирать. Я ради правды.

— А я и не боюсь. Говоришь, тетушка? А кто твои родители?

— Сирота я.

Ответ юного умника прозвучал с исключительным равнодушием. Чувствовалось, что к сиротской доле Лючано привык и особых неудобств не ощущает.

— Мамаша родами умерла, я ее и не знал-то вовсе. А папаша на шняге летал, на «Крошке Сьюзен», вторым пилотом. Контрабанду возил: табак, жженку, «горячие пальчики». С кем надо, не поделился, его и зарезали в прошлом году. — Лючано почесал в затылке и подвел итог: — Хорошо, что зарезали.

— Хорошо? Почему?

— Так он ведь граппой нальется по самые уши и задницу ремнем порет…

Остановив платформу, Карл повернулся к мальчишке. Возможно, подумал он, судьба решила возместить мне часть моральных убытков, связанных с задержкой рейса. Исцарапанный болтунишка Лючано — это шанс не тратить лишнее время на поиски изготовителя марионеток, опрашивая всю деревню и натыкаясь на врожденную скрытность крестьян, родившихся и выросших в глухом захолустье.

— Ты — невропаст?

— Кто? — обиделся мальчишка. — Сами вы, синьор…

— Нет, ты меня неверно понял!

— Верно я вас понял. Вернее некуда. Пустите, я слезу… лучше пешком дойду…

— Да погоди ты, дурила! Ты умеешь ею управлять? Марионеткой? Если покажешь мне, как это делается, я дам тебе флорин. Целый флорин, а?

Теперь уже мальчишка, забыв, что собирался оставить платформу и топать пешком, смотрел на Карла как на умалишенного.

— Я не вру. Покажешь, как управлять куклой, и я дам тебе флорин. Честное слово.

Вместо ответа Лючано перехватил брамайна за коромысло, звонко щелкнул по гематрице — и кукла затанцевала.

— Давай флорин, — сказал маленький прохвост.

— Так я и сам могу. — Карл кинул ему монету. Денег было не жалко. Жалко было, что мальчишка его обманул, сам того не желая. — Так любой может. Мне бы по-настоящему, без печати. Чтоб невропаст… гм-м-м… Чтоб кукольник за нити… Эх ты, хитрец!

Лючано с сочувствием шмыгнул носом.

— А-а… Нет, синьор, за нити я не умею. Тетушка Фелиция умеет. А меня не учит: говорит, никому это теперь не нужно. Хотите, я познакомлю вас с тетушкой? Она вам покажет. Вы ей дадите за это флорин, а мне еще четверть флорина, за расторопность.

Кивнув, Карл забрал у мальчишки фигурку брамайна. Двумя щелчками остановил марионетку, вгляделся в потешное личико: длинный горбатый нос, жалобные глаза коровы. Обычная бесстрастность, свойственная расе брамайнов, здесь превращалась в страдальческое ожидание. Словно игрушка предвидела неприятность, но надеялась: а вдруг пронесет мимо?

— Я помогал делать голову. — Мальчишка, похоже, долго молчать не умел. — Голову и лицо. Нос я вообще делал один, без тетушки. Я всегда знаю заранее, какое должно быть лицо. А получается не всегда. Вот скажите, синьор Карлос, отчего так: знаешь, а не получается? Тетушка говорит: я, когда работаю, рожи корчу. А я не рожи корчу. Я кукле родиться помогаю, как бабка Эльяса — ребеночку.

Потянув рычаг на себя и закрепив его в гнезде, Карл остановил платформу у обочины. Из-под колес во все стороны прыснули зеленые стрекунцы: должно быть, тут у них было гнездо. Развернув кресло водителя спиной к дороге, Карл снял шляпу, положил ее на колено и наклонился к юному попутчику.

— Ты в своем уме, парень? Корчишь рожи, помогая кукле родиться?

— Ага. Я же не свои рожи корчу! — я ее рожи корчу, кукольные. Просто та рожа, которая у меня в голове, она лучше. И той, что корчится, и той, что у куклы. Да вы все равно не поймете! Никто не понимает. Дразнятся, насмехаются. Говорят, у меня в темечке дырка и в нее вороны гадят. Поехали лучше, чего на жаре сидеть…