Игорь Ревва: Выбор

- Дай-ка мне пока пистолет! - потребовала она. - А то вдруг, пока ты там будешь в будущем, он сбежит?

- Орехи колоть таким пистолетом, - проворчал я, отдавая ей оружие. Знаешь же, что с ним что-то не в порядке!

- Ничего, - ответила Кира. - Так мне спокойнее будет! Рукоятка-то сработает нормально - ежели ею, да по башке!..

Костенко презрительно скривил губы.

- Где ты ее нашел, Марсель? - спросил он.

- В будущем! - усмехнулась Кира.

- Или в прошлом... - пробормотал я, цепляя к поясу черную коробочку. Какую кнопку нажимать?

Костенко показал.

- Не бойся, Марсель, - улыбнулся он, видя мою нерешительность. - Ты окажешься в этой же комнате - хронограф переносит в ту же точку пространства, откуда был совершен бросок. Ты окажешься здесь же, только через десять минут, - он посмотрел на часы, - и пробудешь в будущем всего только около десяти - пятнадцати секунд...

Я вздохнул и нажал кнопку.

В первый момент все это напомнило мне обычный "провал" в Сеть. Мир вокруг вздрогнул. Все предметы стали расплывчатыми, подернулись легкой рябью. Но на этом сходство заканчивалось. Если во время "провала" все краски становились ярче и резче, то сейчас мир вокруг поблек, словно я смотрел на него сквозь покрытое пылью стекло. Окружающее стало блеклым и нереальным, каким-то неживым, ненастоящим.

Я увидел Костенко и Киру. А возле нее стоял... я сам!!!

Дыхание перехватило. Я как-то не подумал о том, что сказал Костенко что я окажусь в этой же комнате. И, естественно, я и должен был увидеть самого себя!

Я как раз возвращал Костенко черную коробочку. Значит...

Мир вокруг снова стал настоящим. Кира смотрела на меня, вытаращив глаза.

- Ничего себе! - прошептала она и заявила: - Ты был прозрачным, Марсель! Все было как в кино!

Я вытер пот со лба. Сердце сильно колотилось и в голове стоял какой-то туман.

- Хронограф настроен на путешествие и возвращение, - сказал Костенко. Но его можно настроить и так, что путешественник останется в будущем!

Я посмотрел на него. У Сергея Антоныча был вид победителя. Да он, в общем-то, и был им...

- И где же вы собрались остаться? - поинтересовался я.

- В прошлом, - ответил Сергей Антонович.

- А точнее?

- Ты и сам знаешь. - Костенко пожал плечами.

- 1801 год?

- Да.

- Великий Договор?

Костенко кивнул.

- Вот увидишь, Марсель, - сказал он. - Так будет лучше...

У меня было горячее желание не возвращать ему хронограф. Но...

Но я ВИДЕЛ своими собственными глазами, как я сделал это! То есть...

А что, если я не отдам ему эту штуку? Просто так, из вредности! Из чувства противоречия, из нежелания идти на поводу у судьбы! Пусть мне никакой пользы от нее не будет, но...

А зачем? У него все равно есть еще одна... Да и какое имеет значение, отдам я ему эту коробочку или нет? Кстати, я только сейчас вспомнил, что самого хронографа-то я и не видел. Я видел, как я ЧТО-ТО передавал Костенко, но в том, что это был именно хронограф, я совсем не уверен...

Хрен с ним, подумал я. Пусть подавится. Я найду способ ему помешать. Не может быть, чтобы такого способа не оказалось! Не может быть!

Я отстегнул черную коробочку и протянул ее улыбающемуся Костенко. И в этот момент по комнате прошла легкая волна холодного воздуха, словно сквозняком потянуло из приоткрытой форточки. Кира за моей спиной громко вскрикнула. Я обернулся, но я и без того уже знал, что (а вернее сказать КОГО!) я сейчас увижу...

Глава десятая

Серое небо крошило снегом уже три дня подряд. Все вокруг стало белым. Санкт-Петербурга почти не было видно - только купола церкви возле недалекой автобусной станции проглядывали сквозь снежную кисею. Скоро начнутся холода, подумал я.

Я смотрел на снег и слушал, как Кира, сидя за столом и уставившись в экран ЭВМ, колотит пальчиками по клавишам. Мне представилось, что она наигрывает какую-то непонятную мелодию, но едва я прислушался к ней, как стук клавиш смолк. Кира подошла ко мне и встала рядом.

- Снег, - сказал я.

- Да, - ответила Кира и, немного помолчав, добавила: - Он сегодня будет в Петербурге. Он уже вылетел.

- Я знаю, - сказал я.

- Что ты будешь делать? - спросила Кира.

- Есть у меня одна идейка, - пробормотал я.

- Марсель. - Кира вдруг перешла на шепот. - Я боюсь, Марсель...

- Не бойся, - сказал я. - В конце концов, что мы теряем? Ничего.

Кира промолчала. Она не стала спрашивать, какая именно идея у меня была, а сам я говорить об этом пока еще не хотел. Потому что все это было еще вилами на воде писано.

Единственное, что я знал о намерениях Костенко, это то, что он собирался отправиться в 1801 год. Он хотел помешать заключению Великого Договора. А это можно было сделать либо в Париже, либо в Санкт-Петербурге. И вернее всего - второе. Потому что, насколько я понял, Костенко собирался помешать именно Павлу Петровичу заключить этот самый Договор. А помешать ему можно было только одним способом - убить его.