Наталья Резанова: Борис Годунов, или Жизнь за царевича

Он осмелился попрекнуть отца своего в излишней суровости. Иоанн Васильевич ужасно рассердился и закричал: "И ты злоумышляешь на меня, как последний из бояр моих!" В жестоком гневе своем он даже хотел ударить тростью по голове любимого сына. Но Борис Годунов, ставя жизнь наследника царского много выше собственной, и не желая, дабы свершилось ужаснейшее из мыслимых злодеяний, бросился между отцом и сыном, и жезл царский пронзил преданнейшее сердце, что билось в среде слуг государевых. В ту же минуту Борис упал, обливаясь кровью. Горько пожалел Иоанн, любивший Бориса не менее родного сына, о содеянном, но было поздно. Через четыре дня верный, благородный и добрый боярин, коему суждено, возможно, было стать самой надежной опорой престола, кротко скончался на руках царя, умоляя лишь об одном - дабы не была оставлена попечением его единственная малютка-дочь, явившаяся на свет едва ли не не в самый скорбный день кончины родителя своего.

Ужасно было отчаяние Иоанна! Никто не думал тогда, что печальный государь в немой горести сидевший над телом воспитанника, был тот же грозный Иоанн, перед которым дрожали и подданные, и чужеземцы. Иоанн чувствовал, что это ужасное несчастье ниспослано ему как некое предупреждение - ведь если бы не самопожертвование Бориса, он мог бы собственной рукой сразить наследника своего. Приняв сие за небесное знамение, указующее ему на бесчисленные жестокости его, сокрушенный царь укрепился мыслью оставить престол и кончить жизнь в монастыре, приняв постриг и затвор в отдаленной Соловецкой обители, славной суровым уставом, дабы ничто не могло напомнить ему о мирских соблазнах. Так сильно было раскаяние Иоанна, что не только все добрые подданные, но даже и те, которые еще ненавидели его за вынесенные страдания, не могли без слез смотреть на его горесть. Впрочем, находились и такие развращенные сердца, во всем готовые усмотреть злодейство, что утверждали, будто решение царя было принято не по доброй воле, но царевич приказал постричь отца своего. Но голос клеветников этих был слаб и не колебал веры народной. Так закончилось царствование Иоанна, славное и ужасное, как бывают полезны для земли гром и молния, убийственные для нескольких жизней и благодетельные для всего живого. Смиренный же старец Иов, инок Соловецкого монастыря, неустанно предаваясь бдениям, молитвам и посту, вскорости скончал дни свои в уединенной келье, столь же рознившейся от роскошных палат кремлевских, как сам ее обитатель от себя прежнего.

Иоанн Y взошел на отеческий престол в тяжкие дни для верного народа своего. Огорченная и встревоженная Россия давно уже не была в таком несчастном положении,как теперь. Мир, заключенный прежним государем с королем Стефаном, был построен наусловиях унизительных: русские должны были отказаться от всей Ливонии - и прежней, принадлежавшей еще старинным государям русским, и вновь завоеванной Иоанном, - и уступить Польше Полоцк и Велиж.

И здесь, уже из могилы, оказал Борис Годунов неоценимую услугу новому государю и другу своему. Сколь часто сожалел он во время переговоров о необыкновенной слабости милого отечества, рассказывал Иоанну Иоанновичу о той горести, с которой русские отдавали города свои литовцам и полякам. И, вспоминая эти рассказы, Иоанн воспрянул духом - и разорвал тягостное перемирие и решил изгнать неприятеля, избавив от стыда имя русское. О том, как блистательно завершились его стремления, как Россия вернула себе исконные свои земли и навечно укрепилась на берегах Балтийского моря, мы расскажем подробнее в разделе о деяниях Иоанна Y Воителя.

Теперь же, милые дети, узнайте, как замечательно исполнилась последняя воля кроткого Бориса. Она состояла,как вы помните, в мольбе о попечении над крошкой Ксенией, лишившейся отеческой защиты. Просьба сия имела тем большую важность, что вдова Бориса, Мария, едва не лишившись рассудка по кончине супруга, затворилась в суздальском Покровском монастыре, и и несчастное дитя осталось сиротою. Заботу о ней принял на себя младший брат царский Феодор, женатый на прелестной и доброй сестре Бориса Годунова, Ирине. Сам Феодор не принимал участия в свершениях старшего брата своего, ибо от природы был робок и чрезвычайно набожен, но душевная доброта его и и сердечная мягкость сделали беспечальным детство милой Ксении. Так возрастала она среди ближайших родственников царских, лелеемая ими как собственное дитя (ибо Феодор с Ириной своих детей не имели), и не зря: редкостную красоту, ангельский нрав и живой ум - все, чем некогда славен был отец ее, унаследовала она в полной мере.

Читать дальше