Наталья Резанова: Ночь правды

Девочка кивнула.

- И что же ты загадала?

- Чтобы мой отец не попал в долговую тюрьму.

Видно было, что девочка не лжет. И тут внезапно сестра Тринита вспомнила Ричарда Кесслера. Видела его пару раз. Лет тридцати семи сорока, худой, светловолосый, спокойный человек. Ей показалось, что Кристина чем-то на него похожа, хотя девочка и сказала, что кровного родства между ними нет. Вероятно, она просто бессознательно усвоила его манеры.

- Хорошо, - промолвила бегинка. - Поспешим.

Они подошли к дому, ничем не выделявшемуся из других таких же на улице - приличных, скромных, солидных, похожих на своих владельцев купеческих домов - двухэтажному, под острой черепичной крышей и с пристроенной лавкой. Сестра Тринита вскинула голову. Окна второго этажа, выходящие на улицу, были закрыты ставнями. Кристина постучала. Открыла им полная женщина в зеленом платье, переднике и барбетте. Салли, надо думать. Если Кристина, благодаря молодой выносливости не выглядела утомленной, то на ее лице усталость мог прочитать даже неграмотный.

- Мир дому сему.

- Благослови вас Бог, сестра. - Она отступила пропуская их внутрь.

- Девочка рассказала вам? - Салли остановилась на нижней ступеньке лестницы.

- В общих чертах. Я должна осмотреть больного. - Сестра Тринита шагнула вперед. Она знала расположение комнат в подобных домах. Спальни должны находиться наверху. Но домоправительница не спешила пропускать ее.

Она явно разрывалась между двумя чувствами - желанием помочь хозяину и ... да, это был стыд.

- Тебя что-то смущает, добрая женщина?

Та принялась теребить края передника.

- Он болен уже три недели ... ничего не ест ... очень слаб ... не встает с постели ...

- Это я уже знаю.

Домоправительница имела вид крайне подавленный.

- Несмотря на слабость... он буйствует... и тогда бывает очень силен, словно бес в него вселился... И не позволяет ни мыть себя, ни переодеть, ни постель сменить...

Ну, ясно. Этот дом, чистый, всегда содержащийся в порядке, и эта женщина, такая аккуратная и степенная... Ее подобные вещи должны смущать больше ворожбы.

- Салли, - мягко произнесла бегинка, - мне приходилось работать в чумных бараках.

Домоправительница обреченно повернулась и стала подниматься по лестнице. Остальные двинулись за ней.

Переступив порог комнаты, сестра Тринита замерла. Ее трудно было поразить. Годы, проведенные в уходе за больными, давно отучили ее от такого понятия, как физическая брезгливость. Но все-таки слишком уж разительно было несоответствие между обликом того, кого бегинка только что вспомнила на улице, и того, кто лежал перед ней на замызганной постели. Она запомнила сильного, красивого мужчину в хорошем добротном кафтане, а теперь это был обтянутый кожей скелет, завернутый в грязные тряпки - потому что, надо полагать, за время болезни он так и не раздевался.

Бегинка подошла к окну, отперла ставни и распахнула их.

- Но...

Не дожидаясь возражений, бегинка уже распахивала второе окно.

При дуновении ворвавшегося в комнату свежего воздуха больной заворочался в постели. Глаза его оставались закрыты, но видно было, как под запавшими веками ходят глазные яблоки.

- Что сейчас будет... - прошептала Салли.

- Кто еще есть в доме?

- Эрик. Приказчик. Он в лавке сейчас.

- Кристина, иди за ним. Пришлешь его сюда, сама останешься там. А ты, Салли, тащи сюда бадью воды и чистого белья.

- Но...

- Я сказала!

Тон исключал всякую возможность спора.

Как только обе женщины удалились, сестра Тринита, швырнув плащ на конторку, подошла к постели. И вовремя, больной неожиданно резко - при таком истощении - сел и открыл глаза. Мутные, дикие, ничего не видящие.

- Ночь Правды, - произнес он без выражения. - Ее постель была холодной, а тело - жарким ... запертый сад, заключенный колодезь, запечатанный источник. Я пришел, раньше чем позвали, и открыл засовы, и сломал печати, и мы смешали нашу плоть и кровь. Это было ночью... потому что она живет Утро уводит ее, и мы были с ней до утра...

- С кем?- быстро спросила сестра Тринита.

Она не была уверена, что он ее услышит. Но, судя по последствиям, он услышал. Человек, казалось, неспособный не только двигаться - пальцем шевельнуть, бросился на нее, и только благодаря обширному опыту работы с буйными сестра Тринита успела перехватить его руки, нацеленные на ее горло. И это было все, на что ее сейчас хватало - не давать себя задушить. Пот катился по ее лицу, когда она сжимала запястья припадочного. Если б только он мог сейчас увидеть ее глаза... но в том-то и дело, что он ее не видел.