Джон Варли - Фея

Они очень во многом достигли компромисса. Больше всего проблем вызывали ее осмотры пещер. Затевая один и тот же спор, с теми же доводами и даже почти в тех же словах, они убеждались, что их уже это не трогало. Скука становилась все сильней, все темы, которые оказались общими, они обсудили, так что любое несогласие приносило лишь развлечение.

— Мне не нравится, когда ты уходишь одна, — примерно в двадцать первый раз повторил Крис. — Я кое-что читал про прогулки по пещерам, и ты все делаешь не так. Ты все равно что в омут бросаешься.

— Но ты же не можешь со мной пойти. Валье нужно, чтобы ты был здесь.

— Простите меня, — вставила Валья.

Робин тронула титаниду за руку, заверяя, что совсем ее не винит, и извиняясь за то, что коснулась столь деликатной темы. Потом, утешив Валью, взялась за старое.

— Кому-то надо выходить. Если я не пойду, мы тут с голоду подохнем.

Робин говорила правду, и Крис это знал. В пещере, кроме сиялок, обитали и другие существа, точно так же лишенные и страха, и агрессивности. К ним легко было подобраться и еще легче убить — но не так просто найти. Робин пока что обнаружила три вида — все размером с крупную кошку, медленные как черепахи, бесшерстные и беззубые. Как и чем они жили, оставалось загадкой, но Робин неизменно находила их лежащими неподвижно рядом с коническими серыми массами теплого, упругого вещества, которое могло быть сидячим животным или бесчерешковым растением, крепко укорененным. Упругие массы Робин назвала сосцами из-за их сходства с коровьим выменем, а три вида животных — огурцами, латуком и креветками. Причем вовсе не из-за вкуса — вкусом все они более и менее напоминали говядину — а в честь земных организмов, которые они пародировали. Она, кстати говоря, неделями ходила мимо огурцов, пока случайно не пнула один — и тот не вылупил на нее громадные белые глазищи.

— Нам вполне хватает, — сказал Крис. — Не понимаю, с чего ты взяла, что теперь надо ходить чаще, чем раньше. — Но, еще не докончив фразу, он уже сам знал, что это неправда. Немного мяса у них и впрямь было — но явно недостаточно для непомерных аппетитов Вальи.

— Лишнее никогда не помешает, — заспорила Робин, глазами показывая, что, пока тут Валья, сказать то, о чем они оба думают, не удастся. Между собой они уже обсуждали ее беременность и выяснили, что некоторые из их опасений титанида также разделяет. Так, Валью тревожило, что она не получает ни достаточно пищи, ни необходимую для нормального развития своего ребенка диету. — Этих гадов так трудно найти, — продолжила Робин. — Наверное, лучше бы они от меня бегали. А так можно пройти в метре от огурца и его не заметить.

Спор все тянулся и тянулся, и ничего не изменялось. Робин уходила через день — вдвое реже, чем ей бы хотелось, и в тысячу раз чаще, чем хотелось бы Крису. Всякий раз, как Робин уходила, Крис представлял ее лежащей с переломанными руками-ногами на дне ямы, лишившейся чувств, неспособной позвать на помощь и вдобавок зашедшей слишком далеко, чтобы они ее услышали. А всякий раз, как Робин оставалась в лагере, она не могла усидеть на месте, слонялась взад и вперед, орала на них, извинялась, опять орала. Она обвиняла Криса, что тот ведет себя как ее мать, обращается с ней как с ребенком, причем грубо и своевольно. Оба знали, что все это правда, — и никто ничего не мог поделать. Робин страшно хотела уйти за помощью, но не могла, пока Крис и Валья нуждались в ее охотничьих трофеях. Крис хотел уйти еще сильнее, но даже не заикался об этом из-за Вальи. Оба кипятились и спорили до одурения. Никакого просвета не было видно до того самого дня, когда Робин злобно всадила нож в один из серых сосцов — и получила за это струю белой жидкости в физиономию.

— Это молоко Геи, — сказала Валья и тут же осушила мех, предусмотрительно наполненный Робин. — Я и не думала, что оно есть на такой глубине. На моей родине оно течет от двух до десяти метров под землей.

— В каком смысле «молоко Геи»? — поинтересовался Крис.

— Не знаю, как объяснить. Просто — молоко Геи. И это значит, что все мои тревоги позади. Мой сын вырастет сильным. Молоко Геи содержит все, что нужно для жизни.

— А мы? — спросила Робин. — Можем мы… могут люди тоже его пить?

— Люди на нем просто расцветают. Это универсальное питание.

— А как оно на вкус, Робин? — спросил Крис.

— Понятия не имею. Ты что, думаешь, я так сразу его нахлебалась?

— Люди, которых мне довелось знать, утверждали, что у него горький привкус, — сказала Валья. — Я и сама это подмечала, но считаю, что качество его от оборота к обороту меняется. Когда Гея довольна, молоко бывает сладким. Когда Гея гневается, оно густеет и портится. Впрочем, питательных качеств оно никогда не теряет.