Сирил Джадд - Канонир Кейд

— Чего? — сунулся с вопросом воришка.

Канониру очень хотелось поделиться хоть с кем-нибудь своим нечаянным открытием, и он решил простить отступника, тем более что тот выглядел вполне раскаявшимся.

— В основе всего здесь лежит цифра «пять», — пояснил Кейд. — Вот смотри: пять этажей, пять внешних стен и, я подозреваю, пять уровней, из которых только один находится на поверхности. Типичный Пентагон, или пятигранная призма, если тебе так понятнее.

— Ложись! — дернул его за локоть спутник, и канонир плюхнулся наземь там, где стоял. — Проклятье! Никак не пойму, кто они такие? — бормотал над ухом экс-наставник. — Патрульные? Стражники? Воины?

Кейд осторожно приподнял голову над краем наполовину ушедшей в землю бетонной плиты, послужившей им укрытием.

— Воины, — сказал он, тяжело вздохнув, после минутного изучения крошечных на фоне фасада фигурок. — Разумно предположить, что они тоже получили приказ пристрелить нас без предупреждения. Так что будем дожидаться ночи и под ее покровом попытаемся проникнуть в покои отца бомбардира. Пусть он сам решает. Я не смогу довериться ни одному из братьев ниже рангом.

Они нашли себе надежное убежище в заросшем травой овражке в полукилометре от Пентагона — так беглецы, не сговариваясь, стали называть это странное сооружение, архитектура которого была основана на цифре «пять». Фледвик, не долго думая, растянулся на травке и захрапел. Кейд бодрствовал, погрузившись в раздумья и время от времени поглядывая на тщедушную фигурку спящего компаньона. Пятисуточный переход отнял немало сил у этого горожанина, но вел он себя, надо признать, отменно, кроме тех случаев, когда впитанные с молоком матери суеверия и страхи затуманивали ему мозг и лишали последних остатков храбрости.

Сам канонир спать не собирался, даже если б и хотел. Взор его неотрывно скользил по западному фасаду Пентагона, автоматически фиксируя все существенные детали, такие, как количество часовых, время и порядок смены постов, возможные точки проникновения внутрь и наиболее безопасные подходы к ним. Но в основном его мысли были заняты другой, значительно более важной проблемой, которую во что бы то ни стало было необходимо разрешить.

У них был неплохой шанс пробраться в здание. Кейд знал, без ложной скромности, но и не впадая при этом в грех гордыни, что входит в число самых лучших воинов Империи. Однако это обстоятельство отнюдь не умаляло предстоящих нынешней ночью трудностей. Одному человеку, будь он даже суперпрофессионалом, очень сложно противостоять многократно превосходящему по численности противнику. В случае обнаружения он не сможет справиться и с небольшой группой часовых, не говоря уже о всей охране. Но если он не сможет прорваться через охранение, значит, не сможет добраться и до Арля, отца бомбардира. В таком случае нужно найти способ оповестить его о происходящем вне зависимости от того, выживет Кейд или погибнет.

Вместо бумаги он оторвал широкую полоску ткани от своей истрепавшейся за время странствий рубахи. Рисунок на ней представлял собой чередование средней величины белых и красных ромбов. Достав маленький перочинный ножик, извлеченный все из того же «волшебного» пояса и одолженный ему Фледвиком в качестве столового прибора, канонир открыл лезвие и сделал надрез в подушечке среднего пальца левой руки. Затем расстелил полоску ткани на плоском камне и стал писать, обмакивая кончик ножа в кровь и тщательно выводя прописные буквы в белых ромбиках орнамента:

КЕЙД НЕ ПОГИБ

В САРРАЛЬБЕ ХРАМ КАИРСКИХ

МИСТЕРИЙ В БАЛТИМОРЕ

Он закончил послание и приложил окровавленный палец к свободному белому ромбу под текстом. Подумав, помазал кровью остальные и тоже оставил отпечатки. Этого должно было хватить. По папиллярным линиям его личность определят очень скоро, а анализ крови послужит дополнительным подтверждением. Ну, а дальше достаточно будет пройти по его следам. Сначала допросить ту злобную старуху, одурманившую его отравленным сидром, потом выйти на Храм в Балтиморе, с его подземными коридорами и святилищами, поднять протокол допроса «неизвестного, выдающего себя за канонира Кейда», и останется лишь сложить воедино разрозненные кусочки мозаики. Сам он сделал бы это лучше, но опасался, что не доживет.

Он вытер лезвие и очистил от крови пальцы, чтобы не пугать Фледвика, когда тот проснется, и не вызывать лишних вопросов. Тряпку с посланием обвязал вокруг небольшого голыша и сунул в карман.