Ги Мопассан: Гости с Марса

Я работал, когда вошел слуга и сообщил:

— Месье, там какой-то месье хочет поговорить с вами.

— Впустите его.

Вошедший человечек поклонился. В своих очках он был похож на тщедушного преподавателя, с хилого тела которого одежда свисала, словно с вешалки.

Он пробормотал:

— Прошу прощения, месье, прошу прощения, что помешал вам.

Я сказал:

— Присаживайтесь, месье.

Он опустился на стул и продолжал:

— Боже мой, я просто должен поговорить с вами, но я так волнуюсь… Мне совершенно необходимо поговорить с кем-нибудь, но я не знаю здесь никого, кроме вас… Короче говоря, я набрался смелости… но сейчас… Я не могу решиться!

— И все же решайтесь.

— Так вот, месье, дело в том, что если я расскажу вам эту историю, то вы примете меня за сумасшедшего.

— Господи, но ведь все зависит от того, что именно вы мне расскажете.

— Действительно, месье, то, что я хочу рассказать вам, выглядит очень странным. Но прошу вас иметь в виду, что я не сумасшедший — хотя бы потому, что хорошо осознаю необычность того, что собираюсь рассказать.

— Ну, хорошо, месье, начинайте же.

— Нет, месье. Я не сумасшедший, но знаю, что выгляжу как не совсем нормальный человек. В лучшем случае, как человек, который размышлял несколько больше всех остальных и поэтому немного, о, совсем немного, вышел за рамки обыденного. Представьте себе, месье, что в этом мире никто ни о чем не думает. Каждый занят своими делами, своим состоянием, своими удовольствиями, своей жизнью, в конце концов, или же мелкими забавными глупостями вроде театра, живописи, музыки, промышленности или политики, которую, кстати, можно считать самой большой глупостью. Но кто думает по-настоящему? Кто? Никто! О, простите, я несколько увлекся. Я возвращаюсь к своим баранам.

Вот уже пять лет, как я живу в этих краях, месье. Вы меня не знаете, тогда как я знаю вас очень хорошо… Но я никогда не смешиваюсь с толпой почитателей на вашем пляже или в вашем казино. Я предпочитаю устраиваться на скалах. Обожаю скалы Этретата! Нет ничего более прекрасного, более чистого… Я хочу сказать, более чистого в духовном смысле. Волшебная дорога между небом и морем, заросшая травой тропинка, бегущая по кромке гигантской стены белых скал и ведущая вас на край света, на край земли над океаном… Я провел свои лучшие дни под лучами солнца на покрытом травой склоне и предаваясь мечтам в сотне метров над океанскими волнами. Вы понимаете меня?

— Конечно, я понимаю вас.

— Теперь позвольте задать вам вопрос.

— Прошу вас.

— Верите ли вы, что другие планеты обитаемы?

Я ответил, не колеблясь и не проявив ни малейшего удивления:

— Разумеется, я верю в это.

Охваченный волнением, он вскочил с явным намерением обнять меня, но тут же спохватился и снова сел.

— О, какое счастье, — вскричал он, — какая удача! Теперь я могу спокойно вздохнуть. Как только я мог сомневаться в вас! Человек не может считаться интеллигентным, если он не верит в обитаемость других миров. Только дураки, кретины, идиоты, могут допускать, что миллиарды звезд сверкают и вращаются в пространстве исключительно для того, чтобы развлекать и удивлять человека, это безмозглое насекомое. Только человек может не понимать, что Земля всего лишь ничтожная пылинка среди множества пылинок других миров, что наша солнечная система — всего лишь несколько молекул звездной жизни, которая скоро оборвется. Посмотрите на Млечный путь, этот поток звезд и представьте, что и это всего лишь крупинка в пространстве, которое называется бесконечностью. Поразмышляйте об этом хотя бы десять минут и вы поймете, что мы ничего не знаем, ничего не понимаем. Ведь нам известна только одна бесконечно малая точка, и ничто за ее пределами в бесконечном внешнем мире нам не известно. Тем не менее, мы убеждены, что познали все и искренне верим в это. О, если бы нам внезапно открылись великие тайны внеземной жизни, какое это было бы потрясение! Но нет, нет! Я такой же глупец, как и остальные! Ведь мы все равно не смогли бы ничего понять, потому что наш разум способен усвоить только то, что окружает нас на Земле, и не может распространиться за ее пределы. Наше сознание ограничено, как и вся наша жизнь; мы прикованы к жалкому шарику, несущему нас на своей поверхности, и судим обо всем только основываясь на сравнении. Вы ведь понимаете, месье, что люди глупы и ограничены, но убеждены в могуществе своего разума, который едва превосходит разум животных. Мы даже не способны осознать свою убогость, мы созданы для того, чтобы помнить цены на хлеб и масло; наибольшее, на что мы способны — это спорить о сравнительной ценности двух лошадей, двух кораблей, двух министров или двух артистов.