Илья Рясной - Охота на уродов

- Поздравляю. Бомжа того, у теплоцентрали, из этого же пистолета загасили.

- Ничего себе, - присвистнул Павлов.

***

После бегства с той хаты, на которой, кстати, забыли Кикиморин плейер и несколько нужных вещей, пришлось снимать новую квартиру.

Денег пока хватало, но, естественно, хотелось больше. Шварц предложил грабануть еще пару обменников, у него уже был подготовлен длинный список. Но для этого надо было морально созреть.

Кикимора сбежала из дома, прожила на новой съемной квартире неделю, потом рассорилась с Туманом, которому отказалась чистить заляпанные грязью и неизвестно чем ботинки, он ее отхлестал по щекам, дал кулаком по ребрам бил он ее злобно, хорошо еще бог силой обделил. Обиженная, она вернулась домой, решив, что любовь умерла навсегда.

Там ее ждал теплый прием. Папанька вытащил ремень и засучил рукава.

- Только тронь! - истерично заорала Кикимора. Мать, что-то воркуя, увела отца, и тот вроде оттаял. В общем-то, он был рад, что дочь нашлась целая и невредимая и что вернулась в дом, поэтому сумел обуздать свой буйный нрав. Так что три дня Кикимора прожила спокойно.

На четвертый, естественно, она вновь поехала к Туману на съемную хату. Услышала стандартное:

- Где тебя, соска, носило?

Потом он овладел ею, как-то лениво, без интереса, но ей понравилось, и она окончательно оттаяла.

Новый плейер и очки ей купили. Она также купила себе на общаковые средства кожаные облегающие брюки, бижутерию, которой обвесилась, как елка, да еще накрасилась, как ведьма с Лысой горы. И на следующий день отправилась домой.

Это была суббота. Папаня был дома, мрачнее тучи. И, естественно, начался шторм.

- Тебя где опять носило? Ты где это шмотье накупила? На какие шиши? Сколько эти брюки стоят?

- Да ерунда. Каких-то двести баксов, - скривила пренебрежительно Кикимора.

- Двести баксов?!

- А че, деньги, что ли?

- Мы с твоей матерью за такие деньги месяц на заводе корячимся! А ей не деньги! Сумочки эти! Это барахло, - он вытряхнул сумку, на пол посыпались безделушки, косметика, очки, плейер. - Это что?

- Подарили.

- Кто?

- Заработала!

- Где?! - заорал отец, снова встряхивая сумочку - из нее все сыпался какой-то мусор, потом вылетело несколько стодолларовых купюр - достались ей после налета на тот обменник.

Папашка взял купюры.

- Ты где это взяла?

- Там больше нет, - огрызнулась Кикимора.

- Ты... Ты шлюха. На панели стоишь, да? Шалава трассовая!.. Ох, - он схватился за голову. - Я матери говорил. А она - нет, нет... Шлюха. Хрен у негров сосешь за эти баксы, да?!

Он налетел, несколько раз ударил по щекам, начал трясти за плечи.

- Я всю жизнь корячился, вас поднимал. Чтобы дочь в шлюхи пошла!

От него разило перегаром и чесноком. Руки у него были мозолистые, сильные, железные, и стискивал он ими, как тисками, было очень больно.

- Отпусти! - заорала Кикимора. Он толкнул ее.

- Моя дочь - шлюха! Вон!

- Козел, - бросила она.

- Что? На отца?

- Да пшел ты, козел!

Она выбежала из дома. Мир был черный. И в этом мире было две фигуры она, неприкаянная, обиженная, и он, грубый, дышащий перегаром, ненавистный. Как же хотелось, чтобы вообще его не было...

"Убить бы козла! Убить бы, - вращалось в ее сознании навязчиво. Убить козла!"

***

Павлов разослал оперов рыскать по городу, узнавать, где может быть Туман с компанией.

- Получите информацию, сами не суйтесь, - приказал он. - У них может быть ствол. Сразу нам на пейджер сбросьте.

А сам с Аркашкой сел в свой видавший виды "Фиат" и двинул по знакомому заштатному городишку, где каждый столб знаком, каждый дом. И лица все по большей части на улице знакомые, притом многие печально знакомые.

По дороге встретили горожан, которые всегда готовы поделиться с операми новостями.

- Тумана не видели?

- Это малолетний?

- Ага.

- Нет. Он вроде круто так поднялся. В Москве хату вроде как снимает.

- На какие шиши?

- Обокрали кого-то удачно. Начальник, дай бабок, опохмелиться надо.

- Держи.

Шварца дома не было Тюрьмы тоже.

Машина ехала дальше.

- Оп-па! - воскликнул удовлетворенно Аркаша, тыкая справа по ходу, когда они вывернули на улицу Сахарова - мэр-демократ в девяносто первом году переименовал ее (раньше она была улицей Маркса), снеся при этом памятник основоположнику бессмертного учения. - Смотри, прикид какой.

- Чего? - отвлекся от дороги Павлов, сбрасывая скорость и пропуская вперед синюю "Волгу" начальника отдела сбыта овощесовхоза.

- Да вон она. Кикимора!