Айзек Айзек Азимов - Транторианская империя

— А со мной посоветуются, мадам? Спросят моего согласия?

— Конечно. Я не стану приказывать тебе: это означало бы не оправдать доверия доктора Фастольфа.

— Спасибо, мадам. В таком случае должен сказать, что никогда не соглашусь добровольно на такую процедуру, если только сам не обнаружу, что моя память перестала функционировать.

Они дошли до двери. Глэдия остановилась, честно недоумевая:

— А почему, Дэниел?

— Есть воспоминания, — тихо сказал Дэниел, — которые я могу потерять из-за небрежности или неразумности тех, кто станет проводить операцию. Я не хочу рисковать.

— Какие воспоминания ты имеешь в виду?

Дэниел заговорил ещё тише:

— Мадам, я имел в виду воспоминания о моём бывшем партнере, землянине Элайдже Бейли.

Глэдия в оцепенении стояла перед дверью до тех пор, пока наконец Дэниел не проявил инициативу и не приказал двери отвориться.

Робот Жискар Ривентлов ожидал в гостиной. Глэдия поздоровалась с ним с лёгким чувством неловкости, какое всегда испытывала при виде его.

По сравнению с Дэниелом он был примитивным. Он был обычным металлическим роботом; его лицо ничего не выражало. Его глаза вспыхивали красным в темноте.

Дэниел был одет, а Жискар имел только имитацию одежды — впрочем, очень хорошую, поскольку её изобрела сама Глэдия.

— Привет, Жискар, — сказала она.

— Добрый вечер, мадам Глэдия, — ответил он с лёгким поклоном.

Глэдия вспомнила слова Элайджа Бейли, сказанные давным-давно, — и сейчас они словно прошелестели в её мозгу: «Дэниел будет заботиться о тебе. Он будет твоим другом и защитником, и ты должна быть ему другом — ради меня. И я хочу, чтобы ты слушалась Жискара. Пусть он будет твоим наставником».

Глэдия нахмурилась.

«Почему он? Я его недолюбливаю».

«Я не прошу тебя любить его. Я прошу тебя верить ему».

Он не захотел сказать почему.

Глэдия старалась верить Жискару, но была рада, что ей не надо любить его. Было в нём что-то такое, что заставляло её вздрагивать.

Дэниел и Жискар были действующими элементами её хозяйства уже много десятилетий, но их официальным хозяином был Фастольф. Только на смертном одре Хен Фастольф передал Глэдии права на владение роботами.

Она сказала тогда старику:

— Хватит и одного Дэниела, Хен. Ваша дочь Василия хотела бы иметь Жискара. Я уверена в этом.

Фастольф тихо лежал в постели, закрыв глаза, и выглядел таким умиротворенным, каким Глэдия его никогда не видела. Он не сразу ответил. Она испугалась, что он умер, и судорожно сжала руку умирающего. Он открыл глаза и прошептал:

— Я ничуть не забочусь о моих биологических дочерях, Глэдия. За два столетия у меня была только одна настоящая дочь — это ты. Я хочу, чтобы Жискар был у тебя. Он ценный.

— Чем же он ценен?

— Не могу сказать. Но его присутствие всегда утешает меня. Береги его, Глэдия. Обещай мне.

— Обещаю, — сказала она.

Затем его глаза открылись в последний раз, голос вдруг обрел силу, и он сказал почти как обычно:

— Я люблю тебя, Глэдия, дочь моя.

— Я люблю тебя, Хен, отец.

Это были последние слова, которые он сказал и услышал. Глэдия обнаружила, что держит руку мертвеца, и некоторое время не могла заставить себя выпустить её.

Так Жискар стал её собственностью.

Однако в его присутствии она чувствовала себя неловко и не понимала почему.

— Знаешь, Жискар, — сказала она, — я пыталась найти среди звёзд солнце Солярии, но Дэниел сказал, что его можно увидеть только в три двадцать, да и то в подзорную трубу. Ты знаешь об этом?

— Нет, мадам.

— Как по-твоему, стоит мне ждать столько времени?

— Я бы посоветовал вам лучше лечь спать, мадам Глэдия.

Глэдия рассердилась, но не подала виду.

— Да? А если я всё-таки подожду?

— Я только посоветовал, мадам, потому что у вас завтра трудный день, и вы, без сомнения, пожалеете, что не выспались.

Глэдия нахмурилась.

— А почему у меня завтра трудный день, Жискар? Мне ничего не известно.

— Вы назначили встречу, мадам. Некоему Левулару Мандамусу.

— Назначила? Когда это случилось?

— Час назад. Он звонил, и я взял на себя смелость…

— Ты? Кто он такой?

— Он работник Института роботехники, мадам.

— Подчиненный Калдина Амадейро?

— Да, мадам.

— Пойми, Жискар, мне совсем не интересно видеть этого Мандамуса или любого, кто связан с этой ядовитой жабой Амадейро. Если ты взял на себя смелость договориться о встрече от моего имени, то будь любезен позвонить ему и отменить её.