Джеймс Баллард - Скажи ветру прощай

Француженка резко схватила меня за руку.

— Мистер Самсон! У каждого из нас есть свои проблемы… Но постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Ваш гонорар будет выплачен немедленно.

После того, ка к она ушла, я занялся платьями, висевшими неровными рядами. Мне пришлось снять с плечиков наиболее пострадавшие. Что касается остальных, то я сначала постарался осторожно отделить их друг от друга, потом принялся ласково поглаживать ткань, пока платья не расслабились и не успокоились.

Я уже перешел к шкафам в соседней комнате, когда мне удалось совершить небольшое, но любопытное открытие. Множество платьев было нагромождено в стенном шкафу за двумя раздвигающимися створками. Это были выцветшие модели прошлых лет, оставленные здесь умирать на плечиках. Некоторые из них еще подавали признаки жизни. Они висели инертно, слабо реагируя на свет.

Больше всего меня поразило, что все они приняли очень странные формы. Кроме того, их краски кровоточили, словно ткань была изранена. Это отражение нанесенной в недавнем прошлом травмы свидетельствовало о бурной сцене, произошедшей между Рэйн Чэннинг и кем‑то еще, — неважно, кем именно, — кто прожил рядом с ней не хотя бы несколько лет. Я вспомнил одежду на одной женщине, погибшей в автомобильной аварии — ткань выбивалась из‑под обломков, словно некий адский цветок. Довелось мне повидать и обезумевший гардероб, который вернула мне семья богатой наследницы, покончившей с собой. Я помнил и апокрифическую историю с убийцей, пытавшимся скрыться в пальто, снятом с жертвы; пальто, глубоко потрясенное смертью своего владельца, задушило преступника.

Бросив последний взгляд на печальные останки, я покинул их в ожидании неизбежного конца и вернулся в первую комнату. Когда я развешивал на плечики последние все еще трепетавшие платья, за моей спиной открылась дверь, ведущая на террасу.

Из залитого солнцем пространства появилась Рэйн Чэннинг. Вместо облегающих фигуру мехов на этот раз на ней было бикини из биоткани. Желтые чаши бюстгальтера плотно охватывали ее хорошо развитые груди, подобно двум сонным ладоням. Несмотря на явные следы бурного конфликта, состоявшегося сегодня утром, она выглядела спокойной и раскованной. Когда она осматривала уже успокоившихся обитателей своих платяных шкафов, ее бледное лицо подростка более чем когда‑либо походило на хирургическую маску или на покрытое толстым слоем пудры лицо маньчжурской императрицы — ребенка.

— Мистер Самсон! Да они же совершенно успокоились! Вы просто …

— Святой Франсуа, зачаровывающий пташек? — высказал я язвительное предположение, все еще раздраженный крайне неделикатным требованием прибыть в эту виллу Западной Лагуны. Чтобы сгладить свою резкость, я указал жестом в направлении закрытых платяных шкафов в соседней комнате.

— Извините меня, но там у вас хранятся странные воспоминания…

Она завладела моим пиджаком и накинула его на свои обнаженные плечи, изображая приступ стыдливости. Должен признать, что этот жест, несмотря ни на что, выглядел очаровательно. Ткань тут же прильнула к ее телу, словно громадный розовый цветок, ласкающий ее плечи и грудь.

— Прошлое для меня — это нечто вроде территории, на которой когда‑то разразилась катастрофа. И я до сих пор переживаю ужас случившегося, мистер Самсон. Я знаю, что вас вызвали сюда под надуманным предлогом. Сегодня утром все шло не так, как нужно, а вы все‑таки мой единственный сосед.

Она подошла к окну и взглянула на цветное озеро.

— Я вернулась в Пурпурные Пески, руководствуясь мотивами, которые покажутся вам безумными.

Сначала я слушал ее с недоверием, но затем что‑то в ее поведении заставило меня поверить в ее искренность и забыть об осторожности. Мне было ясно, что полночный любовник, мужчина с песчаной яхты, оставил героиню в состоянии, соответствующем эмоциональному холокосту.

Мы перешли на террасу, где устроились на складных стульях возле бара. После этого в течение нескольких часов, проведенных мной в этом доме без зеркал над цветным озером, она рассказывала мне о годах, прожитых с Кайзером. Она рассказала, как он нашел ее, когда она пела в ночном клубе под открытым небом в Западной Лагуне. Он сразу же приметил пятнадцатилетнюю красотку, олицетворявшую культ вечной юности, и быстро сделал из нее свою лучшую модель для демонстрации одежды из создаваемых им биотканей. Через четыре года — ее первая операция на лице. В последующие годы таких операций было немало. После смерти Кайзера ей не оставалось ничего иного, как вернуться в Западную Лагуну. В эту виллу неподалеку от давно заброшенного ночного клуба.