Николай Басов - Иномерники

«Сколько же их тут?! Ведь они безмерное космическое пространство перекрывают!» На что последовал холодноватый отзвук, кажется, кого-то из командиров экипажей: «Пока даже зачатков теории об этом пространстве нет». А еще кто-то добавил: «Мы не в космосе, следует это понимать…»

И из Чистилища выходили они непросто, такого не было много месяцев, чтобы случалось промахиваться, не находить выхода в наш мир. Да настолько, что у Гюльнары, которая вздумала помогать суггесторам, пошла кровь, она почти ослепла и оглохла от этого в своем шлеме… А ведь они пробовали убраться оттуда и другой раз, и третий… Лишь с четвертой попытки все-таки выскочили.

Но даже то, что они выскочили, не все почувствовали. Потому что нечем было чувствовать, нервы и сами способности к пси-восприятиям у некоторых из них – пока было непонятно, у кого именно, – словно обгорели до полной нечувствительности. Но кто-то все же управлял машинами, и потому они вернулись. И в этот раз им удалось.

Тренажеров осталось всего-то три, один – на отстрел чудовищ, его Ромка не слишком любил, у него плоховато получалось. То есть никак не получалось, он только с завистью смотрел, как Гюль ловко и очень точно работает прицелами, огнем самых разнообразных пушек, и как великолепно она уворачивается от всевозможных чудовищ, тут у нее сказывалось умение управлять кораблем. Второй тренажер был как раз на управление, гораздо интереснее, и имитатор был что надо, в нем даже перегрузки поддавливали, разумеется, в тех пределах, в каких они влияют на пилотов при внутрикорабельной щадящей антигравитации. А вот третий был на упражнения по пси, что давалось Ромке хуже всего.

Он и так себя настраивал, и эдак, и внутренние упражнения себе выдумывал, а все равно толком Гюльнаре помогать не мог. Она от его помощи отказывалась, сама всеми машинами управляла, ему лишь оставалось после завершения испытания жаловаться Мирке Колбри:

– Она не пускает поучаствовать в пилотировании.

– Ты не справился, – сурово выговаривала Колбри и вздыхала, так что становилось понятно: он не готов.

Ромка и с Гюльнарой пробовал поговорить, выходило примерно так:

– Гюльнара Расуловна…

– Опять решил подлизываться?

– Да послушай же! Ты должна меня пускать в управление, хоть бы понемножку.

– Понемножку машина тебя слушать не станет, а хорошенько тебя выдрессировать для пилотирования не удастся. Времени нет, и… еще чего-то в тебе нет.

– Чего же во мне нет? Да я этими железяками еще в прежней-то школе…

– Ты «железяки» эти не любишь, презираешь, – она его откровенно дразнила. – А параскаф и антигравы послушны лишь тому, кто их чувствует, ну… как собственную скрипку, как пси-математические твои формулы, как гидролюди любят свои аквастаты, когда на серьезные глубины погружаются. Они же там сидят, под водой, на своих придонных фермах или в геологодобыче, и твердо знают, если с их обожаемым костюмом хоть что-то случится, тогда – все, каюк. И сам же будешь виноват.

В последнее время она увлекалась аквастатом, погружалась в воду на час, полтора, возилась в единственном институтском бассейне, будто действительно решила стать гидровумен. Ее, как слышал Ромка, даже врачи за это поругивали, потому что она явно перегружалась в этом своем увлечении. Почему у нее так получилось, не объясняла. И никто из психологов этого не понимал.

Ромка пару раз забирался с ней в воду и обнаружил, что она там пробовала развести коралловый садик с рыбами и красивыми водорослями. Это было необычно даже для самых больших оригиналов. Однажды он ее спросил:

– Зачем это тебе? Ты только по-человечески попробуй ответить, я же не для протокола спрашиваю, а от желания разобраться.

– Не знаю толком, даже если по-человечески… Иногда думаю, что вода похожа на Чистилище. Так же ограничено зрение, дышать трудновато, действовать приходится с нагрузкой, в общем, как-то так. Больше ничего объяснить не могу.

Выходило, что она готовится именно к Чистилищу, к рывку в Ад. А дело это, несмотря на не очень веселые показатели при тренировках, с них не снимали. Пожалуй, даже наоборот.

Ромку пару раз таскали по начальству, разговаривали со всей административной вежливостью, но и с таким же… тактом, какой проявляла старинная пушка тяжелого калибра. Особенно в этом бывал силен генерал.

– Вересаев, знаешь, дело предстоит опасное. Вы туда попадаете и рассчитываете на то, что мы в конце концов вас вернем, вытащим назад. А если – нет? Ты что по этому поводу думаешь? На что надеешься?