Кит Робертс - Павана

Какими только звуками не наполняла каюту шумящая за бортом вода! И журчанием, и серебристым смехом, и треньканьем, и чмоканьем... Бекки словно что толкнуло, и она поспешно открыла глаза. Проснувшись, она тут же все вспомнила. Девочка в панике вскочила и стукнулась макушкой о потолок каюты, который был всего в двух футах над ней. Еще не совсем придя в себя, она потирала ушибленное место и смотрела на солнечных зайчиков, резвившихся на низком потолке. Каюта находилась в непрестанном движении, - Бекки обратила внимание, что при крене желтый дождевик, висящий на крюке в переборке, отходит под углом от стены. Пропорции каюты казались искаженными - она лежала за шестидюймовым бортиком, который не давал ей скатиться на пол во время качки.

Только теперь Бекки заметила юношу, который стоял у входа и разглядывал ее, слегка придерживаясь за пиллерс. Ясные глаза над густой бородой по-доброму смеялись.

- Ну-ка, одевайся, - сказал он.- Тебя хочет видеть капитан. Выходи на палубу. Чувствуешь себя нормально?

Она уставилась на него очумелыми глазами.

- Да ничего тебе не будет, - успокоил он. - Просто живенько одевайся. Все хорошо.

Тут она поняла, что это не сон и не кошмар, что все происходит наяву.

Выбраться из постели оказалось непросто. Сперва Бекки долго ощупывала и толкала хитро защелкнутый бортик койки, который не желал открываться. Эксперимента ради она попробовала спустить ноги, потом обмоталась одеялом, перевалилась через бортик и с грохом упала на пол, выкатившись из простыни. Для нее была приготовлена одежда: джинсы и старый свитер. Пошатываясь, девочка стала одеваться. Дрожащие пальцы отказывались подчиняться, все валилось из рук, и прошла целая вечность, прежде чем она попала обеими ногами в штанины.

Земли не было видно. Только неясная полоска суши - далеко-далеко за бегущими зелеными волнами. Бекки щурилась, растерянно озираясь. Бородатый юноша снова пришел на помощь.

Капитан сидел неподвижным истуканом - серые глаза на худом лице глядели куда-то вдоль палубы. Над ним надутые ветром огромные паруса; за спиной - сгрудившаяся на корме команда, с любопытством рассматривавшая незваную гостью. Скользнув взглядом по скалящимся лицам, она потупилась, присела на что-то и положила на колени вспотевшие от волнения ладони.

Перед этими людьми Бекки словно онемела. Сидела дурочкой, уставившись на собственные пальцы, которые беспокойно сжимались-разжимались, и всем своим существом чувствовала близость воды и невероятную скорость движения корабля. Разговор не получался. Она выдавливала из себя какие-то фразы, капитан поглядывал на компас, не снимая руки с румпеля, и слушал вполуха. Остальные насмешливо и беззаботно скалились. Она вторглась в их жизнь - им бы на нее сердиться, а они только посмеиваются. Вот так бы и умерла на месте!

Бекки расплакалась.

Кто-то положил ей руку на плечо. Оказывается, она вся дрожала. Принесли плащ и закутали ее. Жесткий воротник врезался в шею. Придется ей плыть с ними, повернуть обратно они не могут, - только это Бекки и поняла из всех разговоров. Но именно об этом-то она и мечтала с Бог знает каких времен... А вот теперь страстно хотела оказаться вновь на распроклятой отцовой кухне или в своей каморке в доме на берегу. На корабле, в мужском обществе, в мире жесткой дисциплины, она лишняя. Их безразличие исторгало у нее обильные слезы; их доброта уязвляла. Бекки взялась было помогать в небольшом камбузе, но и блюда они готовили какие-то не такие - по диковинным рецептам, со сложными приправами... Словом, на Белом Корабле она потерпела поражение.

Бекки ушла подальше от всех, застыла у передней мачты и все глядела и глядела на то, как, взрезая волны, ходит вверх-вниз нос корабля. Жемчужный дождь окатывал палубу, и ее босые ноги стали быстро зябнуть. Стоило солнцу зайти, и все молочно-зеленое море мрачнело, а холодный ветер пробирал до костей даже в дождевике. Жестокий ветер выдувал остатки мечты: оказывалось, что Белый Корабль не игрушка, это грубая махина, которая продирается сквозь волны. На отцовой лодчонке Бекки бесстрашно сражалась в заливе с приливными силами и быстрыми прибрежными течениями. Но тут, посреди океана, она пасовала, ей делалось страшно. Десяток раз ей приходилось сторониться, когда команда по свистку бросалась переставлять паруса. Краем уха она улавливала команды: "К оверштагу товсь!.. Распустить паруса!" Гремели лебедки, управляющие парусами, матросы с топотом носились по палубе, и Белый Корабль менял галсы. Солнце и тени облаков перебегали на другую сторону, окатывало брызгами... Горизонт казался ускользающей вдаль горой, на которую никак не удается взобраться, и Бекки видела море там, где секунду назад еще было небо.