Кит Робертс - Павана

Все раздражавшие умирающего медные висюльки и лампы вынесли вон из комнаты, сняли блестящую чеканку с камина, набросили простыню на металлические спинки кровати, и капризный больной поуспокоился; но привидения его не оставляли. Маргарет так и чудилось, что они обступили постель и глухо перешептываются. Пятна ледяного света по-прежнему метались на лестнице, а однажды башмаки в руках Маргарет ожили, вырвались из рук и с размаху ударились о стену. Вот тогда-то и послали за священником. Свое понимание происходящего отец Эдварде выразил выбором текста для чтения. Существуют молитвы для изгнания "Шумодела" - полтергейста; но их он пролистнул. Смекалистый священник не сомневался, чьи это происки, и потому решил совершать обряд изгнания нечистой силы. Но он ошибается, говорила себе Маргарет, ошибается.... И безмолвно плакала...

- А потому я заклинаю тебя, draco neguissime, именем непорочного агнца, который попирает змея и василиска, выйти прочь из сего человека... выйти прочь из храмины тела, принадлежащего Святой Церкви...

Голос зазвучал приглушенней - Маргарет брали в плен новые видения.

Обливаясь потом, она противилась возврату кошмара, но, как всегда случается в подобных снах, своим сопротивлением только приблизила именно то, чего пуще всего страшилась увидеть. Она спрашивала себя, а не объяснялись ли все эти постукивания, шумы, призраки... да, да, тут не обошлось без Древних Духов... за всей этой чертовщиной, возможно, стоят и они, Древние... Могут они вот прямо сейчас, под носом у священника, выхватить ее из этого мира? Неужто осмелятся? Она бессильно застонала. Да, есть народ пустоши, эльфы, и некогда они владели секретом колдовского могущества.

...Маргарет сидела на берегу. Горячее солнце напекло ей плечи, руки и колени. Как все блондинки, она загорала быстро - кожа вокруг рта, на носе и на спине давно покрылась веснушками. Ей нравился загар, нравилось печься на берегу - и она настояла на том, чтобы ее на день отпустили к морю. Условились, что туда ее подбросит Том Мерримен на своем "фодене", а вечером он же ее заберет. Преданная Сара, громко сетуя на судьбу, протряслась всю дорогу на доске поверх груза, глотая густую пыль. За ними поспешали скачущие по ухабам машинки, ловящие ветер в паруса; Маргарет удобно вытянула длинные ноги и насмешничала над водителями карликовых парусных парокатов. В Вулворте Том сгрузил ящик с запчастями, а потом направил локомотив к берегу - в сторону Уэй-Маута. Возле города, когда "фоден" снова поворачивал от моря и направлялся в Биминстер, Маргарет соскочила на землю, помогла спуститься Саре. В предвкушении замечательного дня она махала вслед удаляющемуся "фодену", пока тот не скрылся в облаке пыли за поворотом. Но Саре от жары стало дурно, девушка усадила старушку под деревом, а сама спустилась вниз по склону к полосе прибоя. Она просидела под палящим солнцем до того момента, когда появилась лодка и начался переполох.

Порой Маргарет задавалась вопросом: как так получается, что она оказывается в самом эпицентре неприятностей? Втайне она считала себя трусихой: в жизни все оказывалось прозаичнее того страшного, что загодя рисовало ее чрезмерное воображение. Когда, например, старому Уильяму оторвало пальцы токарным станком в мастерской, она услышала его звериный крик, видела, как все станки остановились - мастер вырубил ток аварийным выключателем и кинулся сломя голову в темноватый угол, где с почерневшим лицом стоял Уильям, зажимая кисть своей руки. Она не отвела глаз от окровавленных обрубков... Потом ей говорили, что она вела себя молодцом, можно было купаться в похвалах, но она-то знала правду. Все внутри нее в тот страшный момент переворачивалось, Маргарет едва не хлопнулась в обморок, но какая-то сила заставила глядеть...

Рыбацкие шхуны принимали на борт рыбаков и туристов в Уэй-Мауте - те любовались морем, ловили камбалу и омаров, а иногда, в удачный сезон, и мелких акул - для человека они не опасны, зато охота на них - увлекательный спорт. Вот такая-то шхуна и подходила к берегу. Парню на борту смяло лебедкой руку. Маргарет пробилась сквозь мигом сбежавшуюся толпу; ей уже заранее стало дурно, но она шла, толкаемая властной силой... И вот увидела: окровавленное месиво, разорванные сухожилия, осколки раздробленной кости... Пострадавший парень держался стоически, но видно было, что он не знает, как быть дальше.

В этот момент, взметая колесами песок, на берег выкатила небольшая машина, затормозила. Открылась дверца, и оттуда вышел мужчина, который направился прямиком к толпе и широкими плечами проложил себе путь в середину. Бесстрашно стоявшую рядом с раненым Маргарет он, верно, принял за акушерку или женщину, немного сведущую в медицине, а у нее горло так пересохло, что она не сумела объяснить, что он ошибается. Маргарет и не заметила, как оказалась на заднем сиденье автомобиля, поддерживая внесенного туда раненого парня. У въезда в город находилось что-то вроде крохотной лечебницы, где шесть монахов-адхельмийцев оказывали посильную врачебную помощь. Водитель привез пострадавшего туда, парня внесли внутрь и уложили на кровать... А Маргарет сидела ни жива ни мертва и думала, когда ее стошнит - сейчас или немного погодя. Потом она нашла в себе силы, выбралась из автомобиля и пошла прочь. Про Сару Маргарет совсем позабыла. У нее было такое настроение, когда всех людей она воспринимала как жалкие мешки с костями, которые того гляди разорвутся, - смерть и боль сторожат всякого. Да и сама она заключена в хрупкую оболочку, родилась в крови, лишится девичества в крови... Маргарет была в глубоком шо ке, на душе было муторно-муторно...