Эрнст Бутин - Лицом к лицу

Юра кивнул.

— Опять врешь, — равнодушно заметил Юрий Иванович. — Ты его прочтешь только в институте. Как и Ремарка, и Хемингуэя, подражая которому, кстати, отрастишь эту вот щетину, — потер ладонью подбородок. — Правда, на литературных вечерах ты громил своих будущих кумиров как певцов «потерянного поколения», герои которых ушли от борьбы, сдались и прочее, и прочее, но читать — не читал.

— Вы начали про рассказ, — покраснев, напомнил Юра.

— Да-да, помню, — Юрий Иванович маленькими глотками, с удовольствием, прихлебывал пиво. — Его герои из сравнительно устойчивого и благополучного своего сегодня отправляются в далекое прошлое охотиться на какого-то динозавра. А когда возвращаются, то находят в своем времени разгул идиотизма и чуть ли не крах цивилизации.

— Почему? — у Юры заинтересованно расширились глаза.

— Потому что один персонаж, оступившись, раздавил какую-то козявку. Кажется, бабочку, — Юрки Иванович крутил в пальцах пустой стакан, задумчиво глядел в него. — Эта бабочка могла вывести других, те — других. Мириады невыведенных бабочек, которых не сожрали какие-то твари, что тоже повлияло на их, если так можно выразиться, судьбу. Я забыл доказательства Бредбери, но они логичны. Нарушено было, как говорится в наше время, экологическое равновесие, жизнь на земле стала развиваться несколько по-иному, и в результате через миллионы лет стала такой, что, когда герои рассказа вернулись в свое настоящее, они обалдели от ужаса. Понял?

— Про бабочку и миллионы лет понял, — хмыкнул Юра. — Но при чем здесь вы и я?

— При том, бестолочь, что каждый пустяк, каждый поступок в прошлом отзовется в будущем, — Юрий Иванович рассердился. Налил пиво с такой яростью, что оно выплеснулось через край стакана на скатерть. — Здесь аукнется, там, — ткнул пальцем за спину, — откликнется. Если бы я тебе в классе шестом — седьмом дал оплеуху, ты, может, не стал бы таким…

— Я уже получил оплеуху. Сегодня, — сразу помрачнев, напомнил Юра. — Век ее не забуду.

— Вот и хорошо, — Юрий Иванович посыпал из солонки в лужицу пива на скатерти. — Слушай притчу. Как-то Бенвенуто Челлини, еще ребенком, увидел в огне саламандру и, обрадованный, закричал об этом отцу. А тот влепил ему затрещину, чтобы сын лучше запомнил этот миг. Бенвенуто никогда не забывал подзатыльник, а значит, и саламандру. Улавливаешь?

— Значит, помня вашу пощечину, я буду помнить и… — Юра помялся, скривил иронически губы.

— Да, будешь помнить, что ты подлец, — спокойно подтвердил Юрий Иванович. — Хотя, в отличие от Бенвенутиного отца, я действовал непроизвольно. Слишком уж большой дрянью казался самому себе, когда вспомнил, что науськал Цыпу на Владьку.

Юра, опустив голову, разглаживал складки на скатерти.

— Сам не пойму, как это получилось, — тихо сказал он. — Если вы — это я, то знаете, что я… что вы… что сейчас я…

— Чувствуешь себя скотиной, — пояснил Юрий Иванович.

Официантка принесла четыре тарелки жареной картошки с такими фантастически огромными кусками мяса, что Юрий Иванович крякнул. Девушка обиделась, сказала, что если товарищу клиенту порции кажутся маленькими, он может проверить раскладку и выход продукции по калькуляции.

— Нет, нет, что вы, спасибо, — переполошился Юрий Иванович и, когда официантка ушла, потер плотоядно ладони, — Почревоугодничаем?.. Я ведь ел-то сто лет назад, то есть вперед, хотя было это всего лишь в седьмом часу утра, — замер, не донеся вилку до рта. — Знаешь, у кого я завтракал? У Лариски Божицкой. На свадьбе ее дочери.

Задумавшийся Юра, лениво ковыряя еду, дернул плечом: какое, мол, мне дело. Юрий Иванович, с сожалением глядя на него, рассказал о встрече с Ларисой, о том, как она, оказывается, любила и все еще любит его, Юрия Бодрова, о поцелуе и последних словах женщины. Юра поднял недоверчивые глаза, но смутился, отвел ставший ревниво-обиженным взгляд. Юрий Иванович расхохотался так громко, что буфетчица вздрогнула, а из кухни выглянула напуганная официантка.

— Чудак, она же тебя любит. Я для нее — это ведь ты.

— Да, понимаю… понимаю, — Юра совсем смутился. Отвернулся к окну. Долго глядел на площадь. Брови постепенно сдвинулись в раздумье, губы затвердели виновато и скорбно. — Скажите, а Владьку вы там, в будущем, видели? — спросил как можно безразличней.

— Как же не видел? — Юрий Иванович, выбиравший корочкой соус уже со второй тарелки, поперхнулся. Откашлялся в кулак. — Ведь это по его милости я сюда, кхе-кхе, — в командировку, так сказать, попал… Я возьму еще эту порцию?