Энди Вейр - Марсианин

От полотна мало что осталось. Обрывки плотной ткани слабо покачивались по краям отверстия, которое они некогда прикрывали. Сейчас отверстие даровало Уотни беспрепятственный вид на Марс с орбиты. Горизонт огромной красной планеты протянулся, казалось, в бесконечность — и только там кромка планеты становилась нечёткой из-за лёгкой дымки атмосферы. Лишь восемнадцать человек могли похвастаться, что лично видели такое зрелище.

— Да пошла ты! — сказал Уотни распростёршейся под ним планете.

Пытаясь добраться до приборов на рукаве скафандра, он содрогнулся от боли. Затем попробовал дотянуться ещё раз, помедленнее — получилось. Он активировал радиосвязь.

— МВМ — «Гермесу».

— Уотни!? — донёсся отклик.

— Подтверждаю. Это вы, командор?

— Подтверждаю. Доложите обстановку!

— Я на корабле, в котором нет контрольной панели, — ответил Уотни. — Вот и всё, что могу сказать.

— Как самочувствие?

— Боль в груди. Думаю, сломано ребро. А как ваше?

— Мы работаем над тем, как тебя вытащить, — сказала Льюис. — При взлёте были сложности.

— Ага, — сказал Уотни, не отрывая взгляда от отверстия в корпусе. — Полотно не выдержало. Кажется, оно порвалось в самом начале взлёта.

— Это согласуется с нашими наблюдениями.

— Насколько всё плохо, командор? — спросил Уотни.

— Мы сумели сократить дистанцию вращательными двигателями «Гермеса». Но возникла проблема со скоростью перехвата.

— Насколько велика проблема?

— 42 м/с.

— Чёрт!

— Что же, по крайней мере, временно он в порядке, — сказал Мартинес.

— Бек, — обратилась Льюис. — Я начинаю склоняться к твоей идее. Как быстро ты смог бы разогнаться, если бы не был пристёгнут?

— Простите, командор, — ответил Бек. — Я уже прикинул. Максимум могу сделать 25 м/с. Но, даже если бы сумел разогнаться до 42, потом мне пришлось бы их вернуть, чтобы снова сравняться с «Гермесом» в скорости.

— Вас поняла, — сказала Льюис.

— Послушайте, — сказал по радиосвязи Уотни, — у меня есть идея.

— Ещё бы её у тебя не было! — проворчала Льюис. — Выкладывай.

— Можно найти здесь что-нибудь острое и проковырять дырку в перчатке скафандра. Воспользуюсь воздухом, как реактивной струёй — полечу к вам. Толкателем будет рука, так что с направление струи будет легко регулировать.

— Откуда он их рожает? — вскользь заметил Мартинес.

— Хм… — сказала Льюис. — Ты сможешь разогнаться до 42 м/с?

— Понятия не имею, — признался Уотни.

— Даже если бы ты смог это сделать, совсем не уверена, что у тебя был бы контроль, — сказала Льюис. — Перехват будет на глазок, а вектор тяги ты едва ли сумеешь удержать.

— Готов признать, это крайне опасно, — сказал Уотни. — Но подумайте вот о чём: я буду летать в космосе, как Железный Человек!

— Продолжаем работать над идеями, — сказала Льюис.

— Железный Человек, командор! Железный Человек .

— Оставайтесь на связи, — велела Льюис.

Она нахмурилась:

— Хм… Может быть, это не самая плохая идея…

— Командор, вы шутите? — удивился Мартинес. — Это кошмарная идея. Он улетит в космос…

— Не вся идея целиком, а её часть, — пояснила Льюис. — Мартинес, запусти удалённо компьютер Вогеля.

— Выполняю, — откликнулся Мартинес, пробегаясь пальцами по клавиатуре. Внешний вид рабочего стола сменился рабочим столом Вогеля. Мартинес моментально переключил раскладку с немецкого на английский. — Готово. Что требуется?

— У него где-то есть программа, которая вычисляет поправки к курсу при нарушении герметичности корпуса, правильно?

— Есть, — сказал Мартинес. — Она оценивает, какую коррекцию нужно провести, если…

— Да, да, — нетерпеливо сказала Льюис. — Запусти её. Хочу посмотреть, что будет, если мы распахнём шлюзовой отсек.

Йоханссен и Мартинес переглянулись.

— Э-э-э… Хорошо, командор, — сказал Мартинес.

— Шлюз? — переспросила Йоханссен. — Вы хотите его… открыть?

— В корабле полно воздуха, — заметила Льюис. — Я бы отвесила ему хороший пинок.

— Да-а-а… — протянул Мартинес, запуская программу. — Не боишься отломить кораблю нос?

— Но ведь воздух выйдет! — воскликнула Йоханссен.

Она сочла долгом про это напомнить.

— Мы задраим рубку и реакторный отсек. Можем сбросить весь остальной воздух, но мы не хотим взрывную декомпрессию ни здесь, ни в реакторном.

Мартинес ввёл в сценарий исходные данные.

— Думаю, — заметил он, — у нас будет та же проблема, что и у Уотни — только в б о льших масштабах. Мы не сможем управлять выхлопом.