Сергей Беляев - Истребитель «17-У»

Бутягин смотрел на эту еду с ужасом. Если бы не спешка, он согласился бы лучше итти к южному Уралу пешком, чем лететь во чреве этого «жаворонка», который то-и-дело проваливался в воздушные ямы, как пробка в водопаде. Чтобы заглушить тошноту, начавшуюся у него, он спросил Груздева:

— Вы все еще думаете о новой конструкции рычага? Может быть, можно придумать новую комбинацию? Но вы сами виноваты! Ваши гениальные мысли вы записываете где попало. Это же невозможно. Вы пишете расчеты у себя на манжетах, на обрывках газет, на переплетах книг… Мне прямо иной раз не верится, что вы строитель двухпролетного моста через Волгу. Вы просто какой-то вредитель книжных переплетов… Только подумать, что вы идею своего знаменитого груздевского тормоза ухитрились, записать на обоях в своей комнате, под самым карнизом…

На это Груздев мило поморгал глазами:

— Это когда меня жена просила повесить гардины…

В слуховую трубку, соединяющую кабину с пилотом, послышался лебедевский баритон:

— Андрейко! Обрати внимание! Слышишь, какой ровный ход? Новая смесь масел моего изобретения…

— Что такое? — страдальчески спросил Бутягин.

Андрейко продолжал обгладывать скелет курицы:

— Новую смесь пробует. Один раз случайно номер прошел, вот он и выдумывает. А по-настоящему это против инструкции. Намешал два сорта масла и велел смазать. Я что ж, я повинуюсь. Только это против инструкции. Да и глушитель этот ни к чему. Без глушителя на ухо слышишь, где в моторе какая неисправность. А тут жужжит как жук. Ничего не разберешь…

Он продолжал ворчать, вертя в руках обглоданный скелет:

— А перейдем в штопор ни с того ни с сего, вот и будем хороши.

— Вы не пугайте нас! — улыбнулся Груздев. — А то Николай Петровичу нас совсем раскиснет.

Опять послышался лебедевский баритон из трубки:

— Андрейко! Получаешь выговор! Радиаторы греются.

Скелет курицы полетел в окошко. Андрейко заворчал в трубку:

— Общий перегрев, товарищ пилот… Смесь ни к чорту негодна. Повторяю это яко же на небеси, тако и на земли. Выключай глушитель, дорогой… Слухай… если перебои будут, то снижайся… надо разобрать мотор и чистить.

Глушитель был выключен. Мотор загудел. Бутягин не слыхал, что кричал Андрейко в трубу. Груздев показал пальцем вниз. Бутягин выглянул в окошко. Аппарат снижался. Внизу был виден зеленый лесной массив.

«Хороши, мы будем, когда распилимся на елках», пронеслась у Бутягина мысль.

Аппарат стукнулся и запрыгал, как будто катился по кочковатому болоту. Стало тихо. Мотор не гудел. Дверца открылась. Лебедев крикнул:

— Приехали! Вылезайте! Станция Петушки — горячие пирожки.

— Нет, кроме шуток, где мы? — осведомился Груздев. Бутягин вылез и выплюнул кровь, сочившуюся из прикушенного при посадке языка.

С мрачным видом вылез Андрейко и покачал головой:

— Изобретатели! На печке вам онучи сушить, а не по воздуху летать.

Но это мрачное ворчание Андрейки как-то сразу разрядило настроение. И все почувствовали радость, что посадка кончилась благополучно.

Аппарат стоял посредине картофельного поля. Невдалеке виднелась деревенька, от которой к аппарату бежал народ. Скоро все население деревни уже стояло вокруг и глазело на свалившихся с неба гостей. Ребята осмелели и уже дотрагивались до хвоста. Андрейко лазил под аппаратом.

— Имею доложить, товарищ пилот, — приложил Андрейко руку к шлему, — что чудеса в решете: поломок никаких… даже шасси в целости.

Лебедев снял шлем и зычно крикнул:

— Здравствуйте, товарищи! У нас маленькая остановка по пути. Что это за деревня? — показал он на дома у края картофельного поля.

Из толпы выступил разбитной парень в старой красноармейской гимнастерке:

— Деревня будет, товарищ командир, названием Вертуновка, Храбровского рика…

— Нам придется сделать у вас, товарищи, остановку. Мы проверим мотор и направимся в дальнейший путь. За потраву картофеля заплатим.

В толпе раздался говор:

— Милости просим… Да это какая ж потрава, ерунда…

Груздев осведомился у рядом стоящего парня:

— А ячейка Осоавиахима у вас в деревне имеется? Кто у вас здесь по этим делам?

— Ячейка Осоавиахима у нас имеется. Действует Ванюшка Голованов. Где Ванюшка? Эй, Голован! Тебя спрашивают.

Молодой паренек, сухощавый и крепкий, вышел из толпы. Серые глубокие глаза смело взглянули на Лебедева: