Николай Романецкий - Ковчег на второй линии

Р. открыл. На пороге Сергеич, сосед.

- Люди! Помогите! С Машей беда!..

Бросились к Сергеичу. Маша, супруга его, на полу, глаза закатываются, лицо - ни кровинки. Света - молодец, сразу схватила свой чемоданчик: врач - он и в Африке врач... Пока Сергеич вызывал неотложку, сделала Маше укол. Слава Богу, лицо у той порозовело, глаза увидели мир. Подняли Машу, перенесли в спальню на кровать, успокоили Сергеича. И тут все снова: Машины глаза закатываются, лицо белеет, вместо дыхания - хрип... Но неотложка уже прибыла. Спецы выперли Р. и Сергеича из спальни. Света осталась.

Пошли в гостиную. Там у Сергеича настенный экран: Зиночка Коваль, дикторша, вещает что-то об эпидемии, разразившейся в Новосибирске, тысячи мертвых... Не успела досказать, - вдруг! - изображение поехало в сторону, вместо дикторши стена студии, а по ушам пронзительный визг - судя по всему, Зиночкин. И сразу музыку врезали, певичка во весь экран, из современных: смазливенькая, соломенные волосы колтуном, голенькими грудками в ритм песне подрагивает...

- Боже! Что же это?! - Сергеич и сам весь бледный, но держится. Во всяком случае глаза закатывать не собирается.

И вот - зовут в коридор.

- Извините, сударь... Сердце. Ничего уже нельзя было сделать, медицина не всесильна.

Света кивает, подтверждая.

- Какое еще сердце! - взрывается Сергеич. - Да у нее мотор, как у двадцатилетней! Что вы мне тут?.. Светлана Васильевна, вы же знаете!

Спецы пожимают плечами, Света разводит руками. Молча. Медики уходят. Сергеич бросается в спальню, слышны сдавленные рыдания. Света говорит:

- Надо побыть с ним, успокоить.

Р. лезет в соседский холодильник, находит там бутылку "Столичной".

И тут откуда-то вопль. Света вздрагивает. Вопль повторяется на лестничной площадке:

- Светлана Васильевна, помогите! Мама...

Дальше сумасшедшая круговерть. Мечутся по площадке перепуганные соседи. Р. остервенело жмет кнопки телефона, пытаясь дозвониться до неотложки, на экране в гостиной нереальный серый фон, из динамиков неслыханное шипение... Света летает с чемоданчиком из квартиры в квартиру... Воет Сергеич: "Господи, за что? За что, Господи?!"

А потом каждый уползает в свою нору, словно поняв, что надвигается неотвратимое, закрыв двери на все замки, будто замки могут спасти, будто они не позволят открыться Воротам Неизбежности.

Р. и жена сидят на кухне. В руке у Светы зачем-то шприц, хотя она уже и не рвется в свою поликлинику. Молчаливое ожидание. Р. смотрит на острие шприца. Рука Светы дрожит, игла ходит ходуном.

- Что же случилось? - спрашивает шепотом Света. - Может, нападение?

- Разве что нападение прошлого на настоящее, - говорит Р. - Возможно, где-то, в забытых всеми хранилищах, произошла утечка бактериологических средств.

- Боже! За что?

- Не плачь! Все не умрут... Кто-нибудь на Земле-матушке да останется.

- О Господи! Неужели ты в такие минуты способен думать о всей Земле?! Ты бы лучше о своей семье подумал, о детях, обо мне.

Она позволила себе такой упрек впервые в жизни. В первый раз... И в последний, потому что время пришло. Света роняет шприц и валится на пол. Р. остается сидеть за столом, глядя в серое окно, за которым хлещет летний ливень. Где-то раздается взрыв, и звук этот с какой-то стати вызывает воспоминание о новогоднем празднике. Так же грохают хлопушки... А потом за окном начинает выть сирена - заунывно, тоскливо, так, что сжимается сердце. И лишь в последнее мгновение Р. догадывается, что сердце сжимается не от воя сирены. На мир опускается непроницаемый мрак...

Рассвет забрезжил сразу. Но родной кухни вокруг уже не было. И жены тоже. Он пришел в себя, сидя на полу в каком-то здании. Встал. Зашевелились и другие. Было много знакомых лиц: художники, поэты, артисты... И тут вышел нелюдь в белом плаще, высокий, горбатый. Объявил им, что они, Вершители, еще могут послужить жизни, потому что уровень энергии у них, творческих работников, выше, чем у всех остальных. Потому они и творческие работники.

Все Вершители были мужчинами. Они выстроились в цепочку и проходили мимо нелюдя, который возлагал на лоб каждому свою ладонь. Подошла очередь и Р. Ладонь у нелюдя оказалась теплой, но это Р. не удивило. Не удивило его и то, что, отойдя от нелюдя, он знал, что ему теперь делать.

Контактная телепатия, подумал он без интереса.

Когда каждый из Вершителей получил задание, их выпустили на улицу. Справившись с ориентацией, Р. обнаружил, что он в родных местах, на Васильевском острове. За спиной высились здания детской больницы на Второй линии. Р. это не удивило и не обрадовало. Так и должно быть. Он отправился выполнять задание и отыскал за вечер троих. Двух мальчиков и девочку. И еще троих за ночь. Двух девочек и мальчика. Ночью же стали попадаться первые мародеры. И нелюдь вооружил Вершителей пистолетами, потому что разбираться с мародерами при помощи голых рук было тяжело. А главное долго.