Николай Романецкий - Прозрение крота

Вечером Иван отправился на третий этаж. Доктор был один. Встретил он Ивана радушно, заварил молока, открыл банку питательной смеси, отрезал уже начинающего черстветь хлеба. Сели к столу.

- Что ты думаешь об уроках истории? - неожиданно спросил Доктор.

Иван поперхнулся и закашлялся. Доктор постучал кулаком по его спине.

- Вы рассказываете интересно, - проговорил Иван, откашлявшись.

Доктор покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Я хочу знать не отношение к тому, как я рассказываю. Я хочу знать, как ты относишься к содержанию этих рассказов... Только абсолютно честно!

Иван задумался.

Уроки Доктора действительно были очень интересны. Мир, о котором он рассказывал, выглядел великолепным. Чудесный город Хоуп-сити, интернациональный город Мира, построенный людьми, съехавшимися со всей планеты, и заселенный ими... Сотни, тысячи других городов, возникших многими веками раньше Хоуп-сити, но не менее чудесных... Их названия, звучащие как стихи... А всесильные машины, помогающие людям... А сами люди, живущие чудесной и радостной жизнью... Все было прекрасно и великолепно. И как все прекрасное и великолепное, походило на сказку. Сказку удивительную, волшебную, абсолютно нереальную... В этом смысле Иван и ответил Доктору.

Доктор усмехнулся.

- Значит, верится не очень?

- Не очень, - сказал Иван и зачерпнул ложкой из банки.

Тогда Доктор встал из-за стола и полез в шкаф. Он достал оттуда какую-то книгу и, отодвинув в сторону еду, положил ее перед Иваном.

- Вот, - сказал он. - Это альбом фотографий.

Иван открыл альбом, и сказка ожила в ярких цветных картинках, заполнивших альбом с первой до последней страницы. И на каждой фотографии среди красивых зданий и машин, знакомых по библиотечным книгам, присутствовал какой-то тип, одетый в белый костюм. Тип был красив, молод и весел.

- Это я, - сказал Доктор.

Иван посмотрел на него и с сомнением покачал головой.

- Сто двадцать лет прошло, - сказал Доктор.

Иван перевернул страницу и вздрогнул. На следующей фотографии рядом с мужчиной в белом костюме стоял прапрапрадед. Его портрет Иван не раз видел в маминой шкатулке. И мама всегда говорила, загибая пальцы: "Это твой пра... пра... прадед!", А когда Иван спрашивал ее, кто он такой, этот самый "пра-", мама, пожав плечами, отвечала: "От него произошли все мы... Если бы не было его, не было бы и нас!"

- Узнаешь? - спросил Доктор.

- Да, - прошептал Иван.

- С твоим прадедом мы вместе работали в муниципалитете Хоуп-сити... Он заведовал связями с ООН... Теперь ты веришь?

- Да, - прошептал Иван.

- Развалины этой сказки, - сказал Доктор, - находятся в сорока милях на север отсюда. И если бы не было Черного Креста, можно было бы сходить и посмотреть...

Ошарашенный, Иван долго молчал. Получалось, что все было правдой. Что Земля существовала на самом деле. Что на небе было Солнце, а не теплая лампа. И что в библиотечных книгах совсем не одни сказки, как утверждал отец. И что сам Приют был когда-то построен руками совсем не сказочных героев.

- Скажите, мистер Дайер, а у кого еще есть подобный альбом?

- Ни у кого, - сказал Доктор. - Все альбомы были уничтожены еще во время Великой Зимы. При первом поколении поселенцев... Так мы тогда договорились.

- При первом поколении поселенцев... - повторил Иван. - Но для чего?!

- Во избежание ненужных иллюзий и сожалений, как говорил Коллинз. И я с ним тогда был согласен... Нас больше всего заботило психическое здоровье Слепых.

- Не понимаю, - сказал Иван.

- Неважно, - проговорил Доктор. - Когда-нибудь поймете. И может быть, простите... - Он помолчал. - А теперь шагай домой и постарайся никому не рассказывать о том, что здесь видел. Впрочем, я знаю, что ты не болтлив.

- Почему? - спросил Иван.

- Так надо!

И Иван ушел. Дома он спросил отца:

- Папа, а что было до начала Эры Одиночества?

Отец с удивлением посмотрел на него и сказал:

- Ты бы вместо того, чтобы задавать идиотские вопросы, лучше бы сел за изучение системы очистки воды!

Больше заговаривать с ним на эти темы Иван не пытался.

И пошло. Вечерние разговоры с Доктором стали систематическими. Каждый четверг Иван приходил к семи часам в его камеру, и начинался рассказ о том, что когда-то было. И удивительное дело... Мир оказался не таким уж чудесным, как представлялось поначалу. В нем было место злу и страху, подлости и ненависти, равнодушию и лжи... Тем не менее мир становился в рассказах Доктора все привлекательнее и привлекательнее. Он был словно скелет, обрастающий мясом, и чем больше он обрастал, тем больше становился похожим на реальность. Мир стал сниться Ивану по ночам. Он видел себя живущим там, в этом мире, как в своем. И было там до странности интересно, и приходилось совершать какие-то реальные, абсолютно непонятные поступки, затягивающие в себя, как омут на реке. Утром, проснувшись, Иван, как ни пытался, не мог припомнить, что это были за поступки, и вставал с чувством такого сожаления, что порой хотелось выть от тоски. И становилось до слез жалко себя, потому что не родился на полтора века раньше и будешь всю жизнь прозябать под землей. Как крот...