Кирилл Юрченко - Люди в сером 2 - Наваждение

Грушин замолчал и по очереди испуганно заглянул в глаза Анисимова и Вольфрама, желая убедиться, что те не только его внимательно слушают, но и готовы верить каждому произнесенному слову.

— Говорите, — снова попросил Анисимов.

— Все, что скажу — истинная правда! — замечая, что лица слушателей по-прежнему серьезны, выпалил Грушин и выдохнул, как будто снимая с себя тяжелый груз. Видно было, что дальше говорить ему стало легче.

Он эмоционально начал показывать руками.

— … Представьте. Я за окном стою! А они там, в коридоре! И на меня смотрят! Этот Хоттабыч дурацкий. И Пуговкин, который не Пуговкин, а только прикидывается. А сами ажно светятся оба, будто лампочками обвешанные! Тут Хоттабыч протянул руку ко мне, как сожмет и!.. Как будто меня за горло схватил! Представляете? Будто рядом стоит, и держит меня за горло. И душит! Вы не знаете, что я тогда пережил. Хотел спрыгнуть с окна-то. А не получается. Не могу. А в горле все сдавило, и дышать невозможно. В глазах темнеет. Я уже ничего не соображал, когда вдруг взорвалось все, там в квартире!.. Вот тогда я на улицу выпал вместе с окном. А потом кричать начал. Даже не помню, что именно кричал. Наверное, требовал, чтобы открыли квартиру Мясоедова! Никогда я такого ужаса не испытывал. Я же протрезвел тогда в единую секундочку! В милиции-то мне не поверили. А он держал! И еще будто в голову ко мне залез…

Грушин закончил, и смотрел на агентов с нескрываемой надеждой, что хоть сейчас-то его не примут за психа.

— Ну, а в тот момент, когда вас душили, вы что-то еще успели увидеть? — спросил Анисимов.

Грушин широко раскрыл глаза.

— Значит ли это, что вы мне полностью верите? Мне не поверили, что я со второго этажа упал и даже не ушибся.

— Мы верим в то, что вы стали свидетелем очень необычной истории, — ответил за шефа Вольфрам. — Из нее нам предстоит вычленить, что считать реальностью, а что работой вашего воображения.

— Но вы не станете говорить, что у меня была «белочка»? А то в милиции…

— Конечно, не станем, — заверил его Анисимов. — А пока вернемся к моему вопросу. Что еще вы успели увидеть?

Грушин вздохнул. Он закрыл глаза, через несколько секунд снова открыл их.

— Нет, ничего. Возможно, там еще кто-то был. Я не помню. Мне и этих двух хватило.

Вольфрам атаковал «клиента» очередной порцией вопросов:

— Товарищ Грушин, а вы не замечали, у Мясоедова, незадолго до происшествия, произошли какие-нибудь изменения в его образе жизни или в поведении? Что-то, что могло бы показаться странным? Может, ваши друзья что-то подметили?

— Да, в общем-то… нет, ничего такого. Разве что нервный он был в последнее время. Но ничего не рассказывал. Не знаю, может, на работе проблемы были. Или с бывшей женой. Он ведь разведенный. А так. Даже не знаю, что сказать, — Грушин пожал плечами.

— Ну, а какие-то интересы новые появились? Или старые убавились? Водка, лодка и молодка? Или уже кино, вино и домино?

— Скорее водка, водка и вино, — усмехнулся Грушин. — Бывало, по молодости-то мы поддавали, ого-го как. А вообще… Наверное, да. Кто-то говорил, что он пить меньше стал. Но это разве так важно?

— В нашем деле важно все.

— Скажите, а зачем Главное разведывательное… — вдруг спросил Грушин.

Договорить он не успел. Вольфрам осадил его одним выражением лица. Его узко сжатые губы и заигравшие на скулах желваки мгновенно отрезвили «клиента». Вольфрам торжествующе посмотрел на Анисимова, как бы демонстрируя: вот один из способов, как избавиться от ненужного интереса.

— Так что же, совершенно ничего в поведении Мясоедова не показалось вам необычным? — спросил он.

— Я же говорю. Только то, что он в гости не звал. Но мало ли какие у человека могут быть причины. Хотя… Я вспомнил!

Анисимов и Вольфрам выжидающе молчали.

— Буквально за день мы с ним в городе пересеклись, он спросил меня, как я ухаживал за крысами, когда держал их дома, и чем кормил. Ну, знаете, таких, ручных, домашних, или лабораторных как их назвать-то правильно, я не знаю. А я действительно держал их когда-то. Еще со школы. Они умные, заразы, и совершенно не кусаются, в отличие от хомячков. Разве что хвосты у них страшные. Я помню, девчонки всегда визжали, когда в класс притащишь крысеныша…

— Не отвлекайтесь, — сказал Вольфрам.

— Ну, так вот. Мясоедов спросил про крыс. Как, мол, их кормить? А я его в ответ спрашиваю: а ты что, крысу завел? Он: для дочки взял, да только странная она. И вдруг еще спрашивает: а до какого размера они вырастают? Я ему, значит: ты чего, ни разу взрослых крыс не видел? А он на меня посмотрел, как на идиота, как будто я его спросил, видел ли он голую Мирей Матье? Так ничего и не сказал.