Саймон Грин - Адский мир

Мы взорвали сейфы, и Спящие проснулись.

За несколько минут мы потеряли двадцать человек. Наше оружие было практически бессильно против дьяволов, которых мы вернули к жизни. Я оказалась под грудой трупов, и меня сочли мертвой. Капитан, это надо было видеть: живой металл, генетически сконструированный с одной целью – убивать. Кошмарный сон во плоти и крови, с шипованной кремниевой броней. Они были огромны и ужасны, но двигались так быстро, что половину боя мы видели только их размазанный след. Когти рвали камень и железо, как бумагу. И пасти щерились стальными зубами. Они прошли через город и спустились в раскопы археологов, и никто не мог их остановить.

Я наконец выползла из-под трупов и пошла по следу монстров. Повсюду была кровь и клочья тел. Человеческих тел. Лагерь на поверхности оказался уничтожен. Никто не уцелел. Три с половиной дня я пряталась в развалинах. Казалось, прошли годы. Потом в обломках катера я нашла действующий – бывший вживленный – компьютер и связалась с кораблем на орбите. Они спустились и забрали меня.

Кристел подняла руку к сигарке, но задержала ее перед собой. Рука чуть дрожала. Разведчица рассматривала ее, пока дрожь не прекратилась.

– Колонисты погибли. Их убили всех до последнего мужчины, женщины и ребенка. Империя бросила против чужих все, что могла. Закаленные ударные отряды, боевых экстрасенсов и даже роту усовершенствованных людей. Долго никто не продержался. Потом к делу подключился флот и с орбиты испепелил всю поверхность планеты. Грендел сейчас на карантине, его сторожат полдюжины имперских звездных крейсеров. Просто на тот случай, если в глубине еще остались сейфы со Спящими.

Поэтому я с вами, капитан. Потому что я не заметила признаков угрозы и выпустила эти создания на свободу. И потому что оказалась недостаточно умна, чтобы пасть на Гренделе смертью храбрых. Может быть, теперь мне больше повезет.

Они помолчали, глядя во мрак и сгущающийся за силовым экраном туман. Кристел повернулась и впервые посмотрела на Хантера:

– А теперь, капитан, расскажите, как выглядят миры Рима?

Хантер хотел ответить, но перехватило горло. Он тем не менее попытался говорить. Разведчица рассказала про себя со всей возможной искренностью, и будь он проклят, если уступит ей в честности.

– Там темно, на Риме. Звезды едва светят во мраке, обитаемых планет мало, и они удалены друг от друга. А за пределами галактики лежит бесконечная ночь, еще ни один корабль не вернулся оттуда. Но планеты Рима тем не менее – часть Империи, и патрульную службу на них никто не отменял.

Там кажется, что время течет по-другому. Оно медленно тянется, и каждый день похож на предыдущий, и их становится уже невозможно отличить. Бездонная тьма действует на нервы как болячка, которую нельзя почесать. Появляется чувство, что ты всегда был на Риме и навечно останешься там. Нельзя даже расслабиться. Корабли на Риме просто исчезают, и никто не знает – почему. Начинаешь ждать какой-то гадости просто потому, что тогда можно и нужно будет действовать, что-то делать, на что-то реагировать.

Я был хорошим солдатом: выполнял приказы, защищал Империю от врагов и никогда не задавал лишних вопросов. Иначе не стал бы капитаном. Понимаете, там приходилось самому отдавать приказы, и чем больше я задумывался, тем меньше видел для них оснований. А порой не находил в них вообще никакого смысла. Но я командовал, и команды выполнялись, если верить докладам подчиненных. Я был хорошим солдатом. Но, раз за разом стоя на вахтах, которым не предвиделось конца, я начал сомневаться, что у экипажа больше поводов выполнять приказы, чем у меня – отдавать, и зачем они это делают… Может, мы все просто бредем в темноте, как слепые щенки.

Отдать приказ становилось все труднее. Чтобы принять решение – любое решение, – требовалось все больше усилий. Я уже не верил начальству, не верил Империи и, конечно, не верил себе. Я утратил ощущение безопасности, постоянства. Не мог надеяться на самого себя. Становилось все сложней просто прожить день. От каждого решения я почти сходил с ума. Начал перепроверяться снова и снова, чтобы быть уверенным, что отдал команду, хотя знал, что отдал. Иногда повторял приказы дважды и трижды и следил, как их выполнил личный состав.

Естественно, это заметили. Пошли разговоры. Я знал о них, но ничего не предпринимал. Я даже не мог понять, хорошо это или плохо. Потом поступил приказ, который нельзя было не исполнить. В мой сектор прокрался чужой корабль. Нужно найти его и уничтожить. Найти оказалось нетрудно. Того же класса, что и мой крейсер, и до зубов вооружен. Я должен был вести бой, отдавать быстрые и четкие команды – и не мог. Я потерял рассудок оттого, что не мог ни на что решиться. И мой корабль разнесли в куски. А я ушел на одной из спасательных шлюпок. Так же, как и часть экипажа. Достаточная часть, так что нашлось, кому меня обвинить.