Евгений Гаркушев - Выше времени

В чем, собственно, сложность решения? В том, что расстояние, которое пробегает пес за одну ходку, все время меняется, уменьшается. Ландау идет с постоянной скоростью, собака бегает с постоянной скоростью, но ей приходится преодолевать все меньшие и меньшие участки пути. Если принять «точку зрения собаки» и суммировать пройденный ею путь, то без интегрирования не обойтись. Потому что кусочки пути, которые вынужден пробежать пес, становятся все меньше — ведь физик подходит к трамваю. И время на преодоление этих участков пути, естественно, тоже изменяется. Хорошо, что зависимость линейная…

Существует, однако же, гораздо более простой способ решения, без всяких интегралов. Но для этого нужно абстрагироваться от собаки, стать на место стороннего наблюдателя. Тогда достаточно вычислить время, которое потребуется Ландау, чтобы дойти до трамвая. И умножить его на скорость собаки. А куда и как бегает собака, в этом случае совершенно неважно, ибо скорость ее постоянна.

Так вот, Авакянц умудрился решить задачу с помощью интегрирования, просуммировав кусочки пути, пройденные псом. Составление верного интеграла заняло у него минут двадцать. В то же время, задача решалась за две минуты пятиклассником — если только он нашел правильный путь к ее решению.

— И что? — спросил я, хотя уже сообразил, что имеет в виду Дипломатор.

— Да то, — не слишком вежливо ответил он. — Существует множество сложных задач, которые, в общем-то, необязательно решать. Та же самая задача трех тел — будешь решать аналитически, с ума сойдешь. При описании некоторых явлений природы надо просто знать общий принцип. Не жалеешь, что стал физиком?

— Нет, — покачал головой я. — Я гораздо лучше вижу мир. Нет той пелены перед глазами… Да и практичнее это, чем быть философом. По крайней мере, асфальтоукладчиком сейчас не работаю. Программы пишу, задачи экономистам решаю. Концы с концами сводим. Хотя бывает и лучше.

— Захочешь, будет лучше, — засмеялся Дипломатор.

— Надоело мне скакать между мирами, — признался я. — Наверное, каждое состояние человека должно быть чем-то оправдано. Выстрадано. Влезть в чужую шкуру очень тяжело…

— Удук выветрился, — заметил Дипломатор. — Точнее, ты выработал к нему иммунитет. И больше я тебе дать Удук не смогу. Разве что ты сам придумаешь новую формулу. Это не так сложно.

— Нужна ли она мне?

— Пока — нет. Потом, может быть, понадобится, — хитро прищурился мой собеседник. — Как там твой сын?

— Растет. Уже рассуждает. Все-таки три года… Почти взрослый.

— И ты можешь поверить в то, что он — просто кучка атомов? Возбуждение на суперструне?

Я вспомнил Колю и улыбнулся, глядя на смеющегося Дипломатора.

— Нет, конечно. Я люблю его. И я очень боюсь за него. Что ждет его в жизни? Столько жуткого повидал в других мирах…

— В другом состоянии сознания, — поправил меня Дипломатор.

— Да и здесь столько грязи вокруг… — продолжил я.

— С ним никогда ничего плохого не случится, — заявил Дипломатор, и я сразу ему поверил. В такие вещи веришь сразу. Они приходят, как озарение. — Хотя вы можете расстаться. Он может потерять тебя, ты можешь потерять его. Но это — временно. Любовь выше времени. Если любишь — найдешь любимого человека где угодно. Пусть даже спустя сотни лет.

— Только человека? — спросил я.

— Научись сначала любить людей, — откликнулся мой собеседник. — Потом будешь любить города, страны, планеты, звезды… Порождения чужого разума. То, что ты не в силах понять.

С Дипломатором было легко и уютно. Ведь он был частью меня. Он понимал меня лучше, чем мать, лучше, чем жена. Лучше, чем я понимал сына. Мы были близки духовно. Иначе и нельзя, если пути двух разумных существ пересеклись на самом деле…

— Ты знаешь, я хотел спросить: физические законы мира ведь никто не отменял? — обратился я к мудрецу в образе франтоватого молодого человека, сидящего напротив.

— Никто, — легко кивнул Дипломатор.

— Они действуют. Стало быть, в любой момент на наш квартал может упасть самолет и все уничтожить. Мы даже не успеем ничего почувствовать. Или Земля столкнется с астероидом. А то и будет поглощена черной дырой… А Удука нет… Как быть с твоими теориями в этом случае?

— С теориями? — поднял брови Дипломатор. — Теории никуда не денутся. Теория суть явление полностью абстрактное. Как быть с людьми, ты хочешь сказать? Да никак. И Удук здесь совершенно не при чем. Для каждого конкретного человека вариант внезапной гибели неприемлем. И он никогда не будет реализован. А если даже будет — по какой-то причине, сообразно невысказанному желанию — человек продолжит существование в другой форме. Кстати, друг мой, откуда такой пессимизм?