Мария Ермакова - Тенета

С тихим шуршанием поползла наверх переборка в стене. На пороге показался знакомый Татьяне проангел, на чьём лице, казалось, навсегда застыло выражение брезгливости. Резко махнув шафраново-золотыми крыльями, он переступил порог и начал говорить:

— Мы выходим из Потока в соседнем с Дарком секторе. Ближе подходить опасно. Прошу вас…

Не обращая на него внимания, Лу-Тан тяжело подполз к СиАйЛиону и положил руку ему на плечо.

— Любой из нас может быть следующим… — с трудом произнес крелл. — Пойдёмте, посмотрим, что ждёт того, кому не повезет. А потом созовём Совет Стражей.

— А что произошло? — растеряно спросил Марвел, сразу растеряв всю свою спесь.

— Потом! — резче, чем хотел бы, ответил крелл, помогая сириону подняться с пола. — Ведите нас в смотровую, СиАйЛион. Я вечно блуждаю в ваших кораблях.

Татьяна открыла глаза, и некоторое время не понимала, где находится. Ощущение бесконечной печали и какого-то нереального ужаса, испытанное Лу-Таном от слов Чреше, накрыло с головой. Окружающая реальность с трудом поддавалась вычленению из образа незнакомого помещения, продолжающего стоять перед глазами. По обратной стороне стеклянной переборки операционной ползала упорная розовая клякса, ища щелочку для проникновения внутрь. Сфокусировав на ней взгляд, Татьяна Викторовна, наконец, осознала свое местонахождение и поспешила вылезти из Икринки. Данные ментатронных архивов воспринялись ею тяжелее, чем изображения сенсорера. Впрочем, не удивительно. Если последний транслировал ощущения, считываемые стандартным набором органов чувств, то подключение к архивам памяти обрушивало на пользователя всю массу эмоций реципиента. Оттого-то сейчас и пропал интерес просматривать далее воспоминания старого крелла, уходя всё глубже и глубже во времени. И хотя полученная информация почти не пролила света на давние события, Татьяна решила не торопиться с получением углубленных данных, а обдумать то, что услышала и увидела. Итак. Стайя Чреше, который, судя по реакции СиАйЛиона, считался парией в научных кругах Института Лазаретов, изучая некие запретные культы, вышел на след артефакта, называемого Кваллабра. Информация, содержащаяся в артефакте, повествовала о катаклизме галактического масштаба, который должен был произойти в назначенный срок. Для подтверждения достоверности данных, Чреше отправился в Криз-зон три и пропал без вести, предварительно отправив некоего Посланника, который не попал к адресату. Тогда Чреше, чьи нынешние статус и местонахождение были Татьяне неизвестны, нашёл способ связаться с Лу-Таном и передать короткое предостережение. Два вывода из всего вышесказанного не подлежали сомнению. Первое — информация, переданная Ирбисом, представляла чрезвычайную важность и, попав в Совет Лазаретов, обязана была вызвать ответные действия и меры. Второе — судя по внешнему виду фона, на котором стайя появлялся во время последней встречи с Лу-Таном и значительно позже, при знакомстве с Татьяной Викторовной, складывалось впечатление, что связь осуществляется из одного и того же места. Чтобы хоть как-то разобраться в ситуации, Татьяне следовало установить, откуда шёл сигнал связи Чреше; найти в архивах Ассоциации данные о незаконном проникновении корабля в запретный сектор Криз-зон три много лет назад; и… узнать, кто такие Чёрные такаи.

Процесс упорядочивания собственных мыслей сыграл благотворную роль — нервное напряжение, испытываемое Татьяной после сеанса подключения к архивам, ушло, уступив место обычной усталости. Усталости и тоске по Учителю. Странное дело, к смерти родителей, которых не стало одного за другим, когда Татьяна ещё училась в институте, она привыкла. К смерти мужа так и не смогла привыкнуть, но новая жизнь, приключившаяся с ней после того, как она попала в Лазарет, вытеснила тоску и отчаяние, оставив печаль и чувство благодарности судьбе за знакомство с Артёмом. А вот к смерти Лу-Тана она так и не могла привыкнуть. Все казалось — раздастся знакомый шум от движения тяжёлого тела, и старый крелл появится из-за поворота, улыбаясь или наоборот, что-то сердито ворча в усы. Наверное, ещё мало времени прошло с момента его ухода, хотя здесь, в этом насыщенном странными и грандиозными происшествиями мире галактического сообщества, один день станционной жизни по ощущениям событийной напряженности воспринимался за два, а то и три земных.

Да, звучало банально, но чашка с ароматным напитком, об которую было так славно погреть ладони, сейчас казалась просто необходимой.